Я занялась нарезанием петрушки.
– Не всегда.
– Рози, ты совсем не умеешь врать.
А вот и нет, подумала я. Врать я умею блестяще, в совершенстве. Но я всегда врала во благо, из лучших побуждений. Например, в постели, когда Натан прижимался ко мне и я, измученная и издерганная криками детей, проблемами на работе и необходимостью утешить мужа, думала только о сне, сне и покое. Он говорил что-то вроде: «Мы так давно этим не занимались, Роуз». И я отвечала: «Да, слишком давно», – хотя просто проваливаясь в сон. Эта ложь удавалась мне лучше всего.
– Натан, зачем ты сейчас об этом заговорил? Все в прошлом, все кончено. Я вышла за тебя, забыл? Мы счастливы. – Я повернулась к плите и быстро взбила соус. – Я никогда не была так счастлива.
Натан продолжал, будто ничего не слышал:
– Разве ты не собиралась путешествовать с ним по пустыне?
– Как-то мы об этом говорили, но разговор так ни к чему и не привел. Это было очень давно. Пожалуйста, сходи позови детей еще раз, а то обед остынет.
Натан с лязгом швырнул нож и вилку: резкий звук перекрыл бормотание радио.
– Сама их позови. – И муж развернулся на каблуках и вышел из кухни.
Я знала, где его искать: в кабинете. Сложив руки на коленях, Натан сидел за столом, уставившись на аккуратную стопку счетов и семейных документов. В его глазах стояли слезы; слезы, виной которым была я, но я не понимала, почему он плачет.
Я стояла, упершись руками в бока.
– Натан, даже я никогда не думала о Хэле так много, как ты. У тебя это превратилось в привычку, в оправдание. Тебе прекрасно известно, что Хэл для меня более чем мертв.
Натан повел плечами. Этим жестом он словно молил утешить его, успокоить. Я встала перед ним на колени, взяла его ладони в свои и поцеловала.
– Натан, ты глубоко заблуждаешься.
Какое-то шестое чувство заставило меня поднять голову. Навстречу мне шла Минти – решительно, насколько позволяли ее тонкие каблучки. У моего стула она остановилась.
Сначала мне не хотелось смотреть на нее. Потом я все же взглянула.
Она вся светилась торжеством и тайным удовольствием: по крайней мере, так показалось мне, Роуз, у которой появилось новое видение. Трусить было не в духе Минти, и я всегда восхищалась ее храбростью. И еще ее стройной фигурой под белой маечкой и крошечной черной юбкой. Минти выставляла напоказ свою красоту и стройность… но как? С уверенностью женщины, чье поколение не понимает, зачем нужен феминизм.
– Пожалуйста, уходи, – произнесла я. – Я попросила, чтобы тебя перевели в другой отдел, а не уволили. Таймон тебе звонил?
– Да. – Она подошла к своему столу и включила монитор. – Я хотела вообще не появляться, но потом подумала, что должна столкнуться с тобой лицом к лицу, чтобы ты могла назвать меня как хочешь. Вскоре ты меня не увидишь, но прежде чем я исчезну с поля боя, хочу проверить свою почту. – Минти невозмутимо и расторопно ввела пароль.