– Может, ты обращала внимание… Марь Семенна, учительница первых классов. У нее, кстати, Сашок учится.
– Такая светленькая, в очках? – вдруг улыбнулась Роза.
– А чего ты смеешься? – насупилась Катя.
– Нет, я просто удивляюсь, что вокруг бедной Марь Семенны весь этот сыр-бор разгорелся… Помню, в позапрошлом году в школе был субботник перед летними каникулами, и я к ней зашла, на второй этаж, она там занавески пыталась снять… Я ей помогала. Знаешь, по-моему, она хороший человек.
– Интересно, как же ты это определила? – скептически воскликнула Катя.
– Никак… то есть мы с ней просто говорили – уж не помню о чем, о каких-то пустяках, пока занавески эти снимали. Она, правда, хорошая – у меня такое ощущение сложилось. Милая и добрая.
– Милая и добрая! – с раздражением повторила Катя. – Далась всем эта ее доброта…
– Нет, Кать, ты, по-моему, ошибаешься – не могла она специально на твоего отца, как ты выражаешься, глаз положить. Тебе, наверное, показалось!
– Как же! Она ему по телефону названивает, якобы о нас с Сашком беспокоится – какие мы одинокие-несчастные…
– А если правда беспокоится? – испытующе спросила Роза.
– Да не верю я в то, чтобы все просто так было!
Роза не разрешила ее сомнений.
Дома Катя первым делом полезла к Сашку в стол, за которым тот делал уроки.
– Беспорядок тут у тебя, хоть бы разобрался в ящиках! – ворчала она. – Где у тебя альбом?
– Какой альбом? – спросил Сашок.
– Ну, по рисованию… Ты в первой четверти в нем рисовал.
– Вот, пожалуйста, – Сашок достал из стопки тетрадей жестом фокусника альбом. – Можешь совсем забрать, я сейчас в новом рисую. Кстати, Марь Семенна меня хвалила. Сказала, что в моем творчестве явно наметился этот… прогресс.
Катя утащила альбом к себе в комнату и принялась лихорадочно перелистывать его. Вот он, тот самый рисунок! И подпись под ним корявым Сашкиным почерком – «Учителница первая моя». Про мягкий знак в слове «учительница» Сашок явно забыл.
На большом белом листе была изображена почему-то лохматая, с кривыми ногами и огромными ушами женщина. Ядовито-зеленое платье откровенно ей не шло. Талии не было. На руках по четыре растопыренных пальца. Красные вампирские губы. И огромные очки – от усердия Сашок несколько раз обвел оправу черным цветом, отчего «учителница первая моя» сильно напоминала подводную лодку с перископом.
Что ж, именно этот рисунок и надо показать папе. Пусть знает, какой видят эту Марию Семеновну ее ученики.