В таком веселом расположении духа, подогреваемые винными парами, мы приземлились в Ханое.
Полковник Боровец
Пистолет мне не выдали, в казахских райотделах милиции оружие тогда было в дефиците. Даже дежурный сидел без пистолета, их выдавали только опергруппе. Автоматов не было вовсе. Вооружение райотделов началось после снятия Кунаева в 1986 году. Назначение вместо него секретаря новгородского обкома партии Колбина, казахи восприняли, как пощечину. Местная молодежь провела в Алма-Ате демонстрацию протеста на почве конституции, участвовало тысяч пятьдесят-шестьдесят. Это была по мнению русских даже не демонстрация, а первое проявление межнациональной розни в СССР. Поскольку казахов тогда в Алма-Ате было явное меньшинство, они не нашли понимания у зрителей. Тогда «колбиты» начали отламывать куски мраморной облицовки и бросать в зевак. Это была далеко не демонстрация. Тогда впервые была применена армия. За неимением палок курсанты «усмиряли» поясными ремнями.
В это время в Алма-Ате располагался штаб Среднеазиатского военного округа. При штабе, как водится, была гостиница. Изо всех командированных, находившихся в ней, срочно формировались офицерские роты и бросали их наводить порядок. Но успеха достигла не армия, а пьяные русскоязычные трудящиеся. На заводах кидали клич: «Идем быть казахов!» Подгоняли к проходным «Икарусы», набивали в них людей, как селедок и везли на площадь. Там выдавали палки и обрезки шлангов, поскольку противостояние длилось неделю, эти предметы успели заготовить. Еще, якобы, для молодежи на площади выставили пару контейнеров водки, чтобы сделать ее неуправляемой. Всем известно, что пьяные казахи агрессивны, особенно, когда их много.
Это была жизнь! Я бывало расхаживал по гарнизону в милицейской форме, чем приводил в изумление сослуживцев, иногда выходил в штатском для разнообразия. Утром, придешь в комендатуру, на лохматом коне скачет казашенок, везет ясак — трехлитровую банку кумыса. Я брезговал пить из бурдюка, прежде чем везти кумыс процеживали через марлю, чтобы не попадали волосы и мухи. Это была дневная норма, когда заканчивался сезон кумыса, кобылы доятся всего месяц: в апреле-мае, начинался сезон айрана. На праздники обязательные подношения в виде свежеосвежеванного барана. По пятницам — винная порция, по две бутылки водки с юрты. Я был воплощением колониальной администрации в самой уродливой форме. Прежде всего, в отличие от всех прочих, я не боялся казахов. Мог в четыре утра провести «шмон» по юртам, наловить беспаспортных родственников. Мы действовали по методу царских исправников, зацепляли юрту тросом, и сдергивали машиной. Я изымал незарегистрированные ружья, некоторые из которых восходили еще ко временам Ост-Индийской Компании. Их поражало, что я не забираю ружья себе, а гну стволы в ступице колеса и выбрасываю. Кроме того я занимался и просвещением, исполняя нелегкое бремя «белого человека» по Киплингу. Я научил некоторых гнать самогон, что повлекло за собой изменение социальной структуры общества. Пока казашата носили кизяки для топки, «ата» пил горячий самогон ложкой из-под змеевика. А «апа» в это время была вынуждена пасти овец, что прежде считалось неслыханным. Процесс самогоноварения в степи определяется издали. Поскольку казашки не ездят верхом на лошадях, только незамужние еще рискуют скакать, они удовлетворяются верблюдами, при этом одногорбыми. Эту коломенскую версту видно издали, да еще из юрты вместо мяса несет дрожжами. Казахи прежде пекли пресный хлеб, а благодаря мне выторг на дрожжах в сахаре в «военторгах» резко пошел вверх. Продавщицы меня обожествляли.