Сделав вид, что внимательно изучает карту, полковник через несколько минут выправился и сказал: «Чорт, опат дураки в штабе напутали». Сел в машину и поехал назад. В это время ко мне подошел комбат Вахо: «Ты што, савсем тупой. Треба було сказат, есть. Через два часа по рации сообщили б: «Ломая упорное сопротивление противника, село Старушкино нашими войсками было взято. Приказ выполнили!» Глядишь, нас бы и отметили. А так, еще и хорошего человека в неудобное положение поставил. Я знаю этого полковника, он до войны яблоки в Сухуми продавал. Очень хороший яблоки были. А ты пристал. Карту читать умеешь, карту читать умеешь? Ну не умеет. Ну и што? Ему что надо месние покажут».
Вахо отошел, недовольно бормоча что-то под нос. А я подумал, может он прав? Вот так, век живи, век учись, а дурнем помрешь.
Хорунжий Вашек
В УНСО меня сразу предупредили: «Хотя Вы офицер советского флота, но согласно нашему уставу, службу будете начинать рядовым стрельцом». «Ничего, — успокоил меня пан Корчинский, — посмотрите на Устима, даже его опыт и военное образование не помешали ему дослужиться до сотника. Ваши перспективы прямо зависят от того, насколько основательно Вы сможете забыть все, что знали прежде».
Как говорилось, так и сбылось. Свою абхазскую кампанию 1993 г. я начинал уже в ранге хорунжего УНСО. Было лето 1993 г., основные силы отряда УНСО «Арго» вели тяжелые бои в городке Шрома. Я со своим подразделением занимал позицию справа от Шром — поселок Апианда. Каждый день со стороны Шромы мы слышали канонаду, а ночью над горами вставало зарево пожарища — это горел город. У нас было сравнительно спокойно. Мы держали под контролем брод через Восточную Гумисту. На другом берегу разместилось село Ахалшени. Там уже были россияне. Справа над Апиандой нависала гора, вся покрытая лесом, как медвежьей шкурой, судя по карте — 920 м над уровнем моря. Вот с этой горы и начались наши неприятности. Постоянных постов — ни наших, ни противника — на ней не было, но время от времени появлялся какой-нибудь бродячий отряд и надоедал нам обстрелами с горы наших позиций. Огонь вели одиночными выстрелами с автомата по всему, что двигалось, включая коз и собак. Снайпер, к нашему счастью, был неопытен, но на нервы действовал и, в конце концов, кто-то на пулю таки нарвался бы. За несколько дней наблюдения мы обнаружили двухэтажный домик, хорошо замаскированный лесом. Скорее всего, он использовался противником как база. На следующий день, взяв с собой одного автоматчика и прибившуюся к отряду собаку, я двинулся на ту гору. Подойдя к дому, мы натолкнулись на колючую проволоку. Нею местные селяне ограждали свои огороды от диких животных. Перекинули через ограждение собаку, сверху на проволоку бросили плащ-палатку и перелезли сами. Пес — хорошо обученный курцхар, незаменимая для разведки в лесу собака — тихо рычал, повернувшись по направлению к дому. Стало ясно — в доме чужие люди. Оставив своего стрельца прикрывать главный вход, я тихонечко обошел домик, подпрыгнул, подтянулся и залез на террасу, которая тянулась вдоль всего второго этажа. Больше всего я боялся, что подо мной обвалятся подгнившие балки. Тихонько подошел к окну.