Больше всего нам докучала батарея ротных минометов. Россияне разместили их за трехэтажным домом так, что мы своими РПГ-7 никак не могли их достать Помог случай, точнее совпадение. На противоположном от наших укреплений боку маневрировал танк Т-80, прикрываясь домами. Он достаточно тщательно обстреливал нашу оборону. На второй день боев поручик Байда засек российские переговоры. Какой-то капитан Лисицин в истерике кричал: «Я отказываюсь атаковать в третий раз, это не грузины, это или украинцы, или какие-то наемники с Западной Европы». Мы поймали волну. На следующий день, выяснив квадрат, с которого били российские минометы, сотник вышел в эфир на русском языке и от имени капитана Лисицина начал кричать, что в квадрат 14 (расположение российских минометов) прорвались украинские автоматчики, надо немедленно накрыть их огнем. Наш старый знакомый, танк Т-80, среагировал мгновенно, развернул башню и врезал по своим минометам. Минометный огонь сразу стих, а эфир, казалось, стал мутным от российского мата. Танкистов крыли вдоль и поперек. Они явно растерялись и подставили нам бок, а наши хлопцы первым же выстрелом из ПТУРС подпалили эту надоевшую нам железную коробку. Горел он, как сноп соломы. Никогда раньше не мог себе представить, что железяка может так гореть, но, как сказал поэт: «Жизнь продолжается, идёт война».
Несмотря на постоянные требования сотника, подкрепления нам не давали, а на третий день боев приостановилось обеспечение боеприпасами и продовольствием. Сотник на машине, которая в то время смутно напоминала «Волгу», по простреливаемой дороге прорвался в штаб корпуса. Там его снова накормили «завтраками», пообещав все, но не сейчас, а в ближайшее время. Перессорившись с командованием и набив машину всем, что удалось вырвать у интендантов, сотник Устим уже в темноте вернулся в Шрому. Перед отъездом поставил ультиматум: если завтра подкрепления не будет, в 18–00 начнет выводить УНСО из Шромы.
Ситуация действительно сложилась очень сложная. Противник пристрелялся, наша система обороны не позволяла нам маневрировать, по этому нас достаточно метко накрывали огнем. Днем что-либо принести на позиции или вынести раненых было почти невозможно. Ситуацию можно было изменить, сделав бросок вперед, но это было невозможно из-за нехватки личного состава и полного отсутствия тяжелого вооружения. Чтобы спасти людей оставался один выход — вывести подразделение из города. Трудности были в том, чтобы оторваться от противника, вынести вооружение, раненых и при этом свести потери до минимума. На совещании решили в 17–45 открыть огонь из всех видов оружия, имитировав подготовку к наступлению. Из гранатометов РПГ-7 выпустить все снаряды, оставив по 2 для отступления. Под огневым прикрытием начать повзводное отступление. При этом один взвод отступает, закрепляется и прикрывает второй, потом третий. К сожалению, такой поэтапный способ отступления прошел не так гладко, как хотелось бы. Россияне нас опередили на два часа. В 16–00 начался массовый обстрел наших позиций. По нам били минометы и установки «Град».