Мы расспрашивали о возможной дороге через перевалы, старались договориться о конях и, в конце концов возвратились назад. Ни тогда, ни во время войны, нам так и не удалось ни одного раза пройти через перевалы. Может ли быть что-то вульгарнее, чем ездить на войну автобусом?
Мы сели в набитый кистинцами и их шмотками автобус, и поехали в Грозный. Мы сидели сзади, заваленные вещами. На каждом посту водитель платил деньги. За деньги мы проехали без досмотра через российскую таможню и пограничников.
Мы прибыли в Грозный на другой день после первой попытки его взятия так званой оппозицией. Возле Рескома (президентского дворца) уже несколько дней митинговало несколько тысяч вооруженного народа. Я разговорился с часовым в прихожей Дудаева. Он был уставший и хотел спать. Его не было кем заменить. Видно было, что каждый достал с серванта свой наилучший пулемет и вышел сюда как на сцену. Каждый словно смотрел на себя сбоку и ужасно гордился собою. Внешний вид, выправка очень много значили для них. Ради красивого жеста можно было и умереть. Чеченцы сильно отличаются от других кавказцев. Они преимущественно флегматики, немногословны. Многие некавказской внешности, светловолосые. Видно, что сильно много намешано. Чечня — это Швейцария XIV ст. Та же самая публика. Через пятьсот лет это будет финансовая столица, если финансы все еще будут в моде. Здесь, как и везде, на революции желало погреться много тараканов. «Парламент — пятая нога в телеге чеченской революции», сказал как-то Джохар Дудаев и разогнал его. Как выяснилось позже — это был рациональный шаг. Когда началась война, всех народолюбцев и демократов, как будто ветром вздуло. По окончании — они объявились, чтобы попроситься в правительство.
С 1991 г. Чечня жила и воевала по Бакунину. Там не существовало государства и не сильно много людей страдало от этого (от наличия государства обычно страдает больше). Для того, чтобы успешно жить и побеждать по Бакунину, необходимо, чтобы нация состояла из бакунистов — чрезвычайно энергичных, своевольных, воинственных людей.
Джохар был сильным вождем, который ничем не руководил. Он достойно проявлял себя и во времена нефтяных спекуляций и во времена ракетных обстрелов. Он погиб именно тогда, когда это было необходимо, ни днем позднее. Это делает его большим политиком.
Мы разговаривали с ним в его большом кабинете. Он был невысокого роста, худоват и тонкокостный, в отличие от большинства чеченцев, которые относятся к грациальному типу. «Если начнется война, — сказал он, — миллион моджахедов появятся здесь, чтобы защищать нашу свободу». «Никаких моджахедов не бывает, — ответил я. — В Афганистане все моджахеды (не афганцы) были китайскими инструкторами, Ирак никакие моджахеды не защищали. Советский Союз больше помогал палестинцам, чем все арабские страны вместе взятые, за пять лет армяно-азербайджанского конфликта, никто там не увидел ни одного моджахеда». Следующая война подтвердила эти слова.