Но тогда я не знал всего этого. Мордобой начался вечером. Славяне испугались, меня вяло поддержал только один, да и тот с внутренней готовностью быть побитым. Так и случилось: его отключили в самом начале. Я схватил ржавую косу с обломанным на половину черенком (ее я заранее спер из подсобки) и бросился на них, как будто франк на сарацинов. Одному я таки хорошо попал по рукам и по голове и все поняли серьезность моих намерений. Сложилась патовая ситуация, я стоял спиной к стене и махал косой. Они, человек пятнадцать, держались на безопасном расстоянии и делали угрожающие движения. Так стояли мы несколько минут и кричали друг на друга. Наконец, один из них предложил мне драку один на один.
— Давай выйдем, — сказал он — если ты мужчина».
Я согласился. Мы вышли за учебный корпус и увидели там толпу азербайджанцев. «Ты же сказал, что один на один» — сказал я. «Что поделаешь — ответил он — Такой солдатский судьба!»
Я попытался прорваться и сбежать, но сзади меня ударили по голове бревном и, когда я упал, стали добивать, но я скоро потерял сознание. Потом кто-то отвел меня в госпиталь. Как ни удивительно, мне ничего не сломали и не отбили и, если не считать сотрясения мозга, все обошлось хорошо.
Следующие пару дней я провел в госпитале и классно бы отдохнул, но туда заявился майор особист, чтобы допросить меня. Как выяснилось, моя организационная деятельность имела некоторые последствия. Драки продолжались и на другой день и это перекинулось еще на одну роту. В результате одному из славян порвали селезенку и еще что-то в животе. Его не успели довезти в окружной госпиталь, он умер. Среди наших у кого-то хватило духа и он проломил молотком скулу какому-то азербайджанцу.
Особист искал зачинщиков и подозревал, что я один из них. Я понял, что нужно линять. Я пошел в штаб к одному знакомому негодяю (он был писарем) и попросил его, чтобы он вписал меня в команду, которую сегодня отправляли в войска. Через пару дней я уже был командиром отделения одного из взводов мотострелковой роты образцово-показательного полка «Железной дивизии» Прикарпатского военного округа.
В ту зиму мне посчастливилось принять участие в последних больших учениях Советской Армии «Гром 86». Они происходили в Западной Белоруссии и Прибалтике. Были задействованы все рода войск, включая флот.
Одновременно, в Западной Германии проводились большие учения НАТО. Американские солдаты ехали на манёвры, как на пикник, в купейных вагонах в Баварию, где через каждые сто метров если не пивная, так сосисочная. Нас везли в «теплушках» — не в деревянных, как в гражданскую, а в железных товарняках. Внутри каждого вагона были настелены нары и поставлены «буржуйки». Полк вместе с техникой погрузился в эшелон и отбыл прямо в белорусские болота. Выезд полка стоил столько усилий, нервов, травм, что ограничиться заурядными учениями и не осуществить затем поход на Европу, как по мне, было расточительством. Я не знаю, какими были нормативы, но по боевой тревоге из парка могло бы выехать меньше четверти всей техники. Думаю, что в первую неделю третьей мировой войны, американцы имели бы против себя вчетверо меньше войск, чем могли бы ожидать в соответствии с данными космической съемки.