Следующим утром, которое началось для меня в половине двенадцатого, подруга гордо отрапортовала о том, что записки удачно подброшены и сегодня вечером нам предстоит отличное развлечение.
Впрочем, до вечера было еще долго, а развлекаться хотелось уже сейчас. Немного поразмыслив, мы решили заделаться защитницами животных. Вальке неожиданно пришло в голову, что, сколько мы себя помним, Шарик (а он, по собачьим меркам, был уже достаточно старым псом) всегда сидел на цепи. Вероятно, разумеется, что сторож и ходил порой его выгуливать, но это проходило как-то совершенно незаметно для нас. Одним словом, пришел момент исправить несправедливость.
Ковыряться в земле сторож особенно не любил, так что из домика высовывался нечасто: незаметно отвязать Шарика особого труда для нас не составило. Сам пес, привыкший к нашим ласкам и гостинцам, сопротивляться, ясное дело, не стал.
Сначала мы отправились к участку Альберта Иваныча, прозванного в народе Собачником. К дому этого товарища была пристроена здоровенная клетка, внутри которой метались две огромные овчарки. Обе зверюги именовались Альфами: видимо, Альберту так удобней было звать своих питомиц: крикнет «Альфа!» – обе прибегают.
Как только Альфы с Шариком увидели друг друга, поднялся ужасный лай. Потом из домика выбежал хозяин собак, и лай стал еще громче: Альберт гавкал на нас будь здоров. На вопрос, зачем черти принесли нас с Шариком на чужой участок, Валентина гордо ответила, что ей невмоготу было видеть, как Альфы мучаются от женского одиночества, день ото дня становясь все более злыми, и она решила привести им жениха. Альберт не оценил задумку. Пришлось пойти к его соседу-крольчатнику и немного полаять на дрожащих в своем деревянном загончике жирных ушастиков. В течение следующего получаса мы познакомили Шарика со всеми животными нашего сада, которых он благополучно обнюхал и облаял – включая черепаху Кислой и саму Кислую. Неохваченным остался только елкинский Василий. Рыжий котяра был обнаружен нами в тот момент, когда собирался справить нужду – причем на моем участке, который он, судя по всему, считал продолжением хозяйского. После такой наглой выходки Василий не мог рассчитывать на снисхождение.
Поймать кота оказалось легче легкого: дома у Вальки была валерьянка, а Елкины, как и всегда, прохлаждались в своем покосившемся домике. Когда Ваську сажали на Шарикову цепь, он, разумеется, оказывал сопротивление, но против двух крутых девчонок он был бессилен. Что касается пса, то его мы привязали к елкинскому забору – вроде как в качестве компенсации.