Мои страдания
Три дня прошло с тех пор, как я потеряла свою лучшую подругу. Три дня с того момента, как после разговора с Валькой до меня наконец-то дошло, что я по уши влюблена в Максима. Три дня с того времени, как я феерически опозорилась перед своим объектом воздыханий и, по всей видимости, лишилась всякой перспективы вызвать у него какие-то положительные чувства.
Все эти дни я почти безвылазно сидела на пропахшем сыростью чердаке. Формальный повод для этого предоставило уральское лето, похожее, как известно, – наравне со всеми остальными уральскими временами года – на позднюю осень. Дождь, то затихая, то усиливаясь, не прерывался с позавчерашнего утра и превратил садовое товарищество «Конденсатор» в то, чем он и должен был остаться по замыслу Природы: непролазное, огромное, противное болото. Отвратительная погода позволила мне избежать расспросов по поводу нежелания показываться на улице, упадка сил и кислой физиономии: судя по всему, дождь был единственным положительным моментом в создавшейся ситуации.
В остальном все было плохо. Все-все-все.
Так же как и дождь, в эти три дня я то переставала плакать, то начинала заново, то почти верила в то, что не грущу больше, то снова еле сдерживала рыдания. Только мысль о никудышной звукоизоляции избушки мне и помогала: совершенно не хотелось, чтоб весь поселок узнал о никчемном окончании никчемной первой любви никчемной девчонки, вообразившей себя Самой-Прикольной-На-Свете. Я делала несколько глубоких вдохов и выдохов, замечала, что слезы больше не льются, и говорила себе: «Вот так, вот молодец, не плачем больше! Надо успокоиться! Надо взять себя в руки и заняться чем-нибудь полезным! Я же сильная девочка, я не расклеиваюсь по всяким пустякам, я не буду плакать из-за всяких разных недостойных личностей! Ну подумаешь, какое-то время мне нравился Макс… Я же реалистка, я же сразу поняла, что это не моя судьба…» В этом месте от мысленного произнесения слов «не судьба» слезы начинали хлестать с новой силой, как кровь из раны.
Время от времени, когда веки распухали так, что я становилась похожей на китайца, а нос, дышать которым было уже невозможно, начинал болеть, я обнаруживала, что жидкость в верхней части организма кончилась и плакать больше не получается. Впрочем, не только плакать: в такие моменты я лежала на матрасе обессилевшая, ко всему равнодушная, не желающая ничего: ни мириться с Валькой, ни мстить ей, ни Макса, ни другого парня, ни жить… Казалось, что если вдруг случится чудо и глупый растрепанный мальчишка в изрезанных джинсах придет на мой чердак, станет на одно колено и протянет букет цветов – и тогда я лишь вздохну, устало посмотрю на него и перевернусь на другой бок.