Эта трагическая картина, вызванная известными нам чувствами, тут же была разрушена.
- Об этом не может быть и речи! - заявил Оливье, допивая бутылку "шатонефа". - Знал бы, сколько мне пришлось дать полиции, - совсем не волновался бы из-за такой ерунды!
Да, Оливье действительно был гений! И, нужно сказать, к этой информации он добавил ещё кое-что - казалось, ерунду, так, мелкую подробность, но она стала рубежом в судьбе некоторых из тех, кто сидел за богато накрытым столом. Ведь чтобы закрепить примирение и отпраздновать как следует, он всем налил шампанского и сказал, понятия не имея, какие непредвиденные последствия это будет иметь:
- Полицию подмазал не один я, но и тот парень, о котором ты сказал, что он как саблю проглотил. Ему пришлось изрядно раскошелиться! Знаешь, кого я имею ввиду!
- Но я уже забыл, как его звали.
- По всей Европе он собирает деньги, оружие и добровольцев для американских повстанцев!
- Как же его?.. Сайлас Дин?
- Сайлас Дин?!
На миг повисшую в столовой тишину нарушила Дебора:
- Сайлас Дин... Сайлас Дин... Это имя мне о чем-то говорит! О! Уже знаю! Я познакомилась с ним в позапрошлом году в Лондоне! Но, разумеется, не знала о его тайной деятельности. Там он выдавал себя за коммерсанта. Было это на свадьбе офицера, - сослуживца моего покойного полковника Ташингема! О да, я все прекрасно помню, он говорил, что жениху чертовски повезло! Жених был капитан Диккенс, Арчибальд, если не ошибаюсь. И нужно подтвердить, мсье Дин был прав. Невеста была такая красавица, что все остальные дамы умирали от зависти! И выглядела она совершенно иначе. Была она корсиканка, с таким странным именем... я именно поэтому его и запомнила: Звали её Летиция Ормелли!
* * *
Имя это прозвучало над столом как гром с ясного неба! И все вдребезги - стекла в окнах, в дверях и фарфоровые сервизы из Лиможа! И всех за столом - Оливье, Аврору, Дебору - словно вспышка молнии превратила в неясные силуэты. Так в этот момент все видел и ощущал Фанфан-Тюльпан, хотя ничто не шелохнулось и все в комнате осталось на своем месте, и слышно было только, как Баттендье жадно обгладывает кости. Нет, все понемногу пришло в норму, и блеклый дневной свет вновь вернул всему его настоящий цвет.
Жива! Летиция жива!
- На другой день новобрачные отплыли в Америку, - продолжала рассказывать Дебора, понятия не имея, какой эффект имел её рассказ. Капитан Диккенс, бывший в длительном отпуске по тяжелому ранению, вернулся в штаб генерала Корнуэльса на свое место картографа.
"- Замужем - но жива! Жива - но в Америке!"