В дебрях Африки (Стенли) - страница 360
Когда мы подошли к переправе через реку Кингени, нам навстречу вышел сам майор Виссман, и тут я в первый раз имел честь познакомиться с сослуживцем: майор впервые отличился на службе Международной ассоциации при главной квартире на реке Касаи, в то самое время, когда я строил станции вдоль ее берегов.
Перебравшись на правый берег Кингени, мы нашли там готовых оседланных лошадей. Я передал командование своей колонной лейтенанту Стэрсу, а сам с Эмином-пашой, майором Виссманом и поручиком Шмидтом отправился в Багамойо.
В этом городе улицы были красиво' убраны пальмовыми ветвями, и на всем пути мы получали поздравления граждан — банианов и индусов, а также многих бравых немецких офицеров, разделявших все труды и опасности тяжелого похода с майором Виссманом, который с таким заслуженным успехом вел войну с недовольными арабами германского побережья Восточной Африки.
Обогнув угол какой-то улицы, мы очутились близ гауптвахты, расположенной как раз против окон главной квартиры Виссмана, а влево, совсем близко, расстилалась тихо волнующаяся лазурь необъятного Индийского океана.
— Ну вот, паша, — сказал я, — мы и дома!
— Да, слава богу! — отвечал он.
В ту же минуту с батареи грянул салют из пушек в честь его, возвещая военным судам, стоявшим на якоре, что Эмин, губернатор Экватории, прибыл в Багамойо.
Мы сошли с коней у дверей офицерской столовой и нас повели наверх, на широкую и длинную веранду, превращенную в изящный павильон, красиво убранный пальмовыми ветвями и германскими флагами. По всей веранде накрыто было несколько круглых столов, а у громадного буфета приготовлен великолепный завтрак, к которому мы, благодаря своим аппетитам, тотчас же и приступили бестрепетно; но когда дело дошло до шампанского, то я сильно усомнился в пригодности его для себя после столь продолжительного воздержания, а потому усердно разбавлял водой зауербруннен.
В этот день паша был необыкновенно весел. Окруженный единоплеменниками, друзьями, которые с жаром расспрашивали его о жизни и приключениях в течение долгих мытарств по Африке, он отвечал им чрезвычайно охотно и был крайне оживлен.
В четыре часа в совершенном порядке и вполне бодро подошла и наша колонна. Людей отвели в хижины, нарочно выстроенные на берегу, и когда они сняли с плеч свои вьюки и в последний раз опустили на землю длинную вереницу гамаков и носилок, в которых тащили больных мужчин, женщин и бедных ребятишек, воображаю, как они радовались и какое почувствовали облегчение! Да, по всей вероятности, они не меньше моего понимали, что значит для нас, наконец, притти к морскому берегу!