– Храм Фаннешту славится своими искусными врачевателями. Я верю, что вам подвластна любая болезнь, душевная или физическая. Возможные расходы меня не пугают, – он высыпал на стол кучку золота, добрую половину всей своей наличности.
Меда Морейли побарабанил пальцами по столу, взялся за подбородок и снова посмотрел на эльфа.
– Не знаю, – произнес он с сомнением. – Здесь понадобится много усилий, придется готовить эликсиры по индивидуальным рецептам, заживлять все эти следы… хм… небрежного обращения. Кроме того, пациент очень истощен, как душой, так и телом, лечение будет чрезвычайно трудным…
Альва с облегчением вздохнул, поняв, что лекарь просто набивает цену, и добавил к горке монет на столе остальное золото из мешочка. Сейчас он, наверное, дал бы выпустить себе кровь из вен, если бы это было нужно для лечения.
– Кавалер Ахайре очень щедр, но…
– Ни слова больше, умоляю, о мудрейший Меда Морейли! – Альва расстегнул свой рубиновый браслет и бросил его на стол. – Я вернусь через две недели и рассчитываю к тому времени застать моего… – он запнулся, – друга в полном здравии. Я надеюсь, что у вас есть знатоки Древнего языка, потому что он не владеет всеобщим. И вот еще что… – Поколебавшись, Альва добавил: – Когда он немного придет в себя, его следует не держать взаперти, но несколько ограничить перемещения и наложить привязывающее заклятие, чтобы благородный эльф не покинул пределы Фаннешту до того, как закончится лечение.
Морейли понимающе кивнул и усмехнулся.
– Пусть высокородный кавалер не беспокоится, его… хм… подопечный не покинет Храма до его возвращения.
Два молодых ученика подхватили эльфа под руки и почти унесли его прочь. Кавалер Ахайре распрощался с главой Гильдии лекарей и вернулся через портал в степи эссанти, расстилающиеся за сотни лиг от Фаннешту. Портал, выполнив свое предназначение, сразу же погас. Альва сел на коня и продолжил свой путь в Трианесс.
Все две недели пути он ни на минуту не переставал думать об эльфе. Покачиваясь в седле, вспоминал запах его кожи, шелк волос, глаза под серебряными блестящими ресницами, худощавую, пропорционально сложенную фигуру… но больше всего – тот слегка удивленный взгляд, которым эльф наградил его во время поцелуя, будто на мгновение Альве удалось пробиться за стены, воздвигнутые им вокруг себя… и тот легкий стон, слетевший с его губ, когда человек, желавший спасти его, причинял ему боль. А ведь Альва сделал бы все, чтобы доставить ему удовольствие, он хотел бы привезти его с собой в Трианесс, поселить в своем доме, окружить роскошью и заботой, выполнять каждое его желание! Он с ума сходил, представляя эльфа в своей спальне – улыбающимся… счастливым… изнемогающим от желания… «Богатая же у меня фантазия!» – с горечью думал Альва.