Однако Кинтаро никаких шагов к сближению не делал, хотя иногда и бросал на Альву откровенные взгляды. Вот и сейчас, когда кавалер поднял голову, он встретился с испытующим взглядом черных глаз вождя.
– Наслаждаешься ли ты праздником, доблестный Альва Ахайре? – спросил он, беззастенчиво оглядывая кавалера с головы до ног.
– Праздник великолепен, доблестный Кинтаро, – церемонно ответил Альва, отметив про себя, что он уже стал из «благородного» «доблестным» – тоже очень хороший признак. Не иначе, он произвел самое благоприятное впечатление во время охоты и состязаний.
Кинтаро кивком головы указал на раба-виночерпия:
– Он тебе нравится? Можешь взять его в свой шатер.
– Спасибо, вождь, но я не чувствую себя в подходящем настроении.
– Может быть, тебе нравятся женщины? Могу приказать, тебе приведут одну или двух.
Альва представил, какие у них могут быть женщины, и почувствовал тошноту.
– Я благодарен тебе за гостеприимное предложение, но вынужден отклонить его, ибо на женщин тоже не имею сегодня охоты.
Лицо Кинтаро было непроницаемым, и Альва не мог судить, как тот отнесся к упорству гостя. Вождь смотрел на него еще некоторое время очень внимательно, потом пожал плечами и отвернулся.
Альва вернулся к созерцанию пира. Кумыс, вино и местный самогон лились рекой, туши диких быков над кострами постепенно раздевались до скелетов. Кое-где полуобнаженные воины уже упоенно целовались, лежа друг на друге, и Альва имел очень большое подозрение, что рано или поздно пир превратится во всеобщую оргию. Он от всей души надеялся ускользнуть в свой шатер до того, как это произойдет, а то ему точно не избежать пьяных домогательств. Особа посла, конечно, неприкосновенна, но не в этом смысле. Слава богу, что в их культуре отсутствует концепция изнасилования. Женщина или раб считаются вещью, так что их не берут силой – просто пользуются. А вот с воином, равным себе, по обычаям эссанти, можно делить ложе только по взаимному согласию. И хорошо, а то бы Альва со своей неприступностью мог бы очень здорово нарваться. Конечно, он не новичок в рукопашном бое и, бывало, раскидывал шайку головорезов человек в пять, но портовый сброд по умению драться никак не может сравниться с эссанти, вся жизнь которых проходит на войне и охоте. С легкой дрожью Альва подумал, что, например, стальным мускулам одного Кинтаро он никак бы не смог противостоять.
Кочевники, без сомнения, должны были находить внешность посла с Севера очень необычной и привлекательной. Альва был изящным, стройным, с маленькими руками и ногами, с золотистой от загара кожей. Его глаза были зелеными и прозрачными, как изумруд, огненно-рыжие кудри буйными волнами спадали на плечи. Сейчас, конечно, он уже не юный пятнадцатилетний мальчик, который произвел фурор, будучи впервые представлен ко двору в Трианессе, но в зеркало по-прежнему смотрит с удовольствием, и многочисленные любовники (и любовницы) по-прежнему не скупятся на комплименты.