— Да самые обычные, — невозмутимо проговорила я, — по крайней мере, для такого проекта. Ну, там… хм-м… тиранозавры, стратозавры…
— Стратозавры? Нет таких! Может, стегозавры? — изумленно проговорила Эллен.
— Возможно, — коротко согласилась я.
— А вы эксперт? Вы можете их различать?
— Ну…
— Как вы их различаете? — Ее очки сверкнули.
— По костям, — наконец прошипела я сквозь сжатые зубы, заметив рядом гробницу, в которой, несомненно, их было навалом. — У нас есть кости. А как бы еще мы это делали? — спросила я, просверлив ее испепеляющим и, пожалуй, слишком уж злобным взглядом — при матери-то.
Они замолчали, усваивая всю эту информацию. Наконец-то мне удалось их заткнуть длительным перечислением моих карьерных успехов, и теперь они представляли себе всякие картины. Например, как я на четвереньках, словно головоломку, складываю кости динозавров в единый скелет в свободное от программы «Антиквариат на колесах» время, а может, даже в обеденный перерыв на съемках «Ветеринарного патруля». Или у Кита, или в студии Би-би-си — все эти варианты, несомненно, сейчас крутились у них в голове, окончательно сбивая их с толку. Так-так, левая малоберцовая кость… это у нас, наверное, трицератопс… о, Хью, извини, ты хочешь, чтобы я оценила стоимость этой фарфоровой собачки восемнадцатого века?
— Боже, Люси, какая же у тебя интересная жизнь, — наконец произнесла Мимси. Судя по всему, она была поражена до глубины души.
— Да, наверное, — устало кивнула я. — Так. По обе стороны алтаря поставим по две большие вазы, ладно? — Я схватила одну и хотела убежать. Сердце бешено билось. Мне еще повезло, выкрутилась.
— Люси? — вдруг проговорила Эллен. — А папа вас Лаурой называл.
Я так и остолбенела с вазой в руках. В церкви повисла зловещая тишина. Отвратительная, тошнотворная тишина, нарушаемая только карканьем ворон в ветвях старых тисов на улице, ворон, которые летали над могильными камнями и звали друг друга, проносясь по лазурно-голубому небу. Наконец Мимси заговорила. Я не осмелилась посмотреть ей в лицо. Я могла лишь разглядывать узор на хрустальной вазе. Но мне почему-то казалось, что она побледнела.
— Эллен, подожди меня в соседней комнате, ладно? — тихо произнесла она. — Там после занятий в воскресной школе остались книжки и цветные карандаши. Я скоро приду.
Девочка молча повиновалась, видимо, почувствовав в голосе матери серьезные нотки. Может, она даже поняла, в чем дело. Надеюсь, что все же не поняла. Я поставила вазу на стол и посмотрела на толстые высокие стебли. Перед глазами вдруг закружились звездочки. Эллен зашаркала прочь из комнаты в полной тишине. Хлопнула дверь, и откуда-то сверху раздался голос.