— Говорящие трусики?
Я хихикнула:
— Да брось, она была не так уж плоха.
— Верно, не так уж плоха. Даже очень хороша, особенно в горизонтальном положении, и приятна на глаз, но начисто лишена серого вещества. Нет, я решил переключиться на ее лучшую подругу, нордическую красотку Урсулу. Но, оказалось, ошибся, так как Урсула была крупной девушкой — намного крупнее меня, и у меня до сих пор остались синяки. — Он поежился. — Но на самом деле, — мечтательно проговорил он, — во многих отношениях я благодарен старушке Урсуле. Видишь ли, Люси, она была катализатором, поворотным пунктом в моей карьере. После романа с Урсулой я чувствовал себя так как будто из меня выжали все соки, я был изможден, превратился в развалину, но я возродился, и теперь — что ж, теперь я новый человек.
— Неужели? И в чем же это проявляется?
— Все очень просто. Я решил отказаться от роли сексуального хищника, которую вынужден был играть все эти годы. Видишь ли, мне это надоело. — Его голубые глаза невинно округлились.
Я снова хихикнула:
— Ни на секунду не верю! И почему это ты был «вынужден»?
— А потому. — Он вздохнул. — Большинство из нас, свободных мужчин, не страдающих от перхоти или запаха из подмышек, испытывает ужасное чувство — мы просто обязаны преследовать прекрасный пол. И иногда, если честно, у меня просто нет настроения и сил. Иногда я тоскую по тем временам, когда парню только и надо было, что любоваться на чью-нибудь головку, укрытую вуалью и склоненную над вышивкой. Он мог смотреть на нее многие месяцы, прежде чем ускачет с друзьями в Шотландию и устроит там хорошенькую кровавую битву. Вот были времена! Тогда жилось намного спокойнее и, между прочим, — он задумался, — так даже сексуальнее. Сдерживаемое желание, не находящее выхода…
— Только с проститутками.
— Ну да, разумеется. Надо же парню выпустить пар. — Он осушил бокал и вздохнул. — Нет, женщин с меня хватит, я намереваюсь покончить с этой отвратительной клоунадой. Построю себе маленький платонический мирок, где у меня будет куча времени наслаждаться литературой и искусством. Сама посуди, Люси: я превратился в затюканную старую развалюху. — Он печально уставился в стакан.
Я рассмеялась:
— Ты еще оживешь.
— О нет, ни в коем случае. Нет, я окончательно пал духом. Господи, ты даже не представляешь, Люси. Все это так предсказуемо. Я обязан гоняться за девицами, чтобы поддержать свою репутацию, и если выдается свободный вечерок, всегда наступает ужасный момент, когда рядом с тобой за барную стойку садится затянутая в лайкру попка. И прощай тихий вечер с кружкой пива и книгой: ты понимаешь, что тебе предстоит очередной вечер безумного флирта. Если бы ты знала, сколько на это требуется сил и умственных затрат, попыток завоевать и очаровать жертву, проводить ее до дома и исполнить пару высококлассных маневров, чтобы доказать твое великолепие в постели. А потом просыпаешься на следующее утро в окружении мягких игрушек, голова трещит, и в доме нет ни одних чистых трусов. — Он передернулся. — Я слишком стар для всего этого. — Он горько покачал головой и опять устремил взгляд в бокал с шампанским. — Я даже иногда думаю… Ого! — Он вдруг встрепенулся, спрятавшись за бокалом. — Это еще что за штучка? Симпатичная, однако.