К концу четвертого года правления Резы Хайдара белая пантера стала появляться уже на подступах к столице. Все чаще находили убитых людей и животных, все чаще попадалась на глаза людям сама пантера; кольцо слухов все теснее смыкалось вокруг столицы. Генерал Радди сказал президенту, что эти акты вандализма — несомненно дело рук банды «Аль-Искандер», руководимой Гаруном Хараппой. В ответ, к немалому его удивлению, президент дружески хлопнул генерала по спине и вскричал:
— Все как по нотам разыграно. Не такой уж вы идиот, каким казались.
Реза созвал журналистов и объявил: «В „деле обезглавленных“ повинны гнусные бандиты, засылаемые из соседней страны при поддержке русских, а командует ими выродок Гарун, задавшийся целью подорвать моральные устои нашего народа, ослабить нашу неколебимую веру в Аллаха, сбить нас с твердого курса. Но, заверяю вас, это им не удастся!»
В глубине души, однако, копошился страх — ведь только что Реза расписался в полной беспомощности перед собственной дочерью. И вновь у него мелькнула мысль, что все годы восхождения, создание в стране твердыни порядка — не более чем самообман: что к высотам власти вела его коварная Немезида, чтобы потом с этих высот и низвергнуть. Ведь против Резы восстала его собственная плоть и кровь, от такой измены никто на белом свете не спасет. Что ж, от Судьбы не уйдешь! И, чувствуя приближающийся неотвратимый конец, президент впал в уныние, перепоручив повседневные государственные заботы своим любимцам, генералам. Он прекрасно понимал, что, случись любому из многочисленных отрядов, прочесывающих страну в поисках бандитов-террористов, обнаружить и убить белую пантеру, в ней тут же опознают Суфию Зинобию, имя Хайдара смешают с грязью, и у власти он, конечно же, не удержится. Но даже если она и не попадет в руки преследователей, все равно беды не миновать: белая пантера, словно по спирали, сужая круг за кругом, двигалась к центру— к той комнате, по которой бессонными ночами вышагивает Реза Хайдар и где у него под ногами хрустит скорлупа от орешков. Не смыкал глаз и Омар-Хайам Шакиль: он все сидел у чердачного окна и вглядывался в не предвещавшую ничего доброго ночь.
Никто больше не жужжит в президентское правое ухо. Старец Дауд умолк навеки. И молчание это мучило и угнетало еще больше, чем все более и более злорадные напевы Искандера Хараппы в левом ухе. Реза Хайдар понял, что Всевышний бросил его на произвол судьбы, и генерала поглотила пучина отчаяния.
Я не изменил мнения о Гаруне Хараппе, фигляром он был, фигляром и остался. Время порой зло подшучивает над своими жертвами, и Гарун, некогда оравший с черепашьей спины революционные призывы, в которые никогда не верил, шутовски призывавший изготовлять бутылки с горючей смесью, вдруг оказался в той самой роли, которую всегда презирал — пресловутым вожаком отпетых головорезов.