Хлопая себя по животу, я выхожу из столовки. На биостанции пусто, все работают. Утро яркое, как электросварка. Висят стрекозы, в кустах ходит ветер. Откуда-то появляется Танька-ведьма и идет ко мне. На ней джинсы и майка, на глазах козырек кепи.
— Сколько тебя ждать-то можно? — спрашивает.
— А откуда я знал, что ты ждешь?.. — удивляюсь.
— Знать надо, — ворчит. — Пойдем, дело есть.
— Какое дело? — спрашиваю.
— Тебя на ЛЭП звал Тимофей. Он решил, что это ты обозвал его пса Кондея водомеркой, щитнем, водяной блохой.
— Вот только собак я еще и не обзывал, — говорю.
Мы вместе направляемся к шоссе. Танька достает мою тетрадь и отдает мне.
- Прочитала? — интересуюсь.
- Ну, — отвечает она, и я не понимаю: она врет или как?..
- Какие эпизоды тебе понравились больше всего? — строго спрашиваю я. — На каких героев ты хочешь быть похожа?
— Отстань, а? — злится Танька. — Белиберду какую-то настрочил...
Я обижаюсь и замолкаю. Мы выбираемся на шоссе и двигаемся к ЛЭП.
— Приворотное зелье для Хвостика делать будешь? — спрашивает Танька.
- Какое зелье? — с неохотой бубню я.
- Совсем дурак, да?
- Да.
- Ну все, не ной.
- Не умею я зелье делать, — говорю.
- Я, конечно, помогу. Только это сложно.
- Уж просвети, — бурчу.
- Слушай, Маза, не выделывайся, — снова злится Танька. — Понял, да?
- Понял, да, — огрызаюсь я.
- Вот скажи: что у тебя в жизни любовь изменила?
- Ничего не изменила, — говорю. — То есть все. Жить не хочу.
- Нет, не это.
- А я откуда знаю — то не то! Знаешь — так сама говори!
- Не ори, понял?!
- Понял!
- Вот так... Ну, ты стал добрее, красивее в душе? Можешь совершить благородный бескорыстный поступок?
- Могу, — соглашаюсь, застеснявшись.
- Значит, что с тобой произошло?
- Беда.
— Произошло очищение, усвоил? Ведь любовь, Маза, алогична только внешне. В действительности же она очень тонко отрегулирована. Не случайно же к ней способны лишь сложноорганизованные натуры. Будь она хаосом, она бы их разрушала.