«Да и никогда я его не ждала», – думала она, быстро переходя через площадь Искусств под рукой у бронзового Пушкина.
Дома зодчего Росси обступали ее со всех сторон. Вид прекрасных, классически строгих питерских зданий всегда вносил мир в Ренатину душу. Но сейчас этого не происходило – впервые в ее жизни.
Она прошла до конца Итальянской улицы, вышла на узкий мостик, перекинутый через канал Грибоедова. На мостике, как всегда, играли уличные музыканты. Странно, что они играли даже теперь, вечером. В весенней тревожной тьме их музыка звучала уныло. Да нет, это просто настроение у нее сейчас унылое, и нечего на музыкантов пенять.
Рената остановилась на мосту, глядя на тускло-зеленую воду канала. Ее душили слезы.
«Я сама виновата, – думала она, судорожно эти дурацкие слезы сглатывая. – Я стала рутиной. – Наверное, это была не очень правильная фраза, но Ренате было сейчас не до правильности фраз. – Да-да, рутиной. Что такое моя жизнь? Работа – дом – работа. И все это я знаю уже до мелочей, во всем этом нет ничего такого, что будило бы… Да хотя бы воображение будило! Я превратилась в какую-то унылую функцию. Еще вздумала смеяться над пафосом, с которым эти дети рассуждали о Достоевском и ноосфере! А сама вообще, между прочим, только приблизительно знаю, что это за ноосфера такая. Мне просто незачем стало это знать. Чтобы делать кесарево и покупать свежие булки у метро, ноосфера ни к чему. И… И что я о себе вообразила? Какие чувства я могу вызывать у мальчика, который весь – порыв, трепет, у которого и мысль, и чувство светятся в глазах? Даже интереса я не могу у него вызывать, элементарного человеческого интереса, не говоря уже о… Господи, какая глупая фантазия пришла мне в голову, и почему вдруг, и зачем, зачем?!»
Слезы, которые она так старательно пыталась сдержать, все-таки потекли по ее щекам. Давно уже остыли ее щеки от гнева, потому что не было в ее жизни места таким сильным чувствам, как гнев. Она сама не заметила, как это произошло, что в ее жизни не стало места сильным чувствам, но произошло же, и никакие перемены уже невозможны, потому что не может человек переменить свою душу, не может заставить кровь быстрее бежать по жилам. Это тебе не гемоглобин повысить, попил таблеток – и готово.
Вот пожалуйста, даже сейчас ей в голову приходят какие-то медицинские сравнения. От осознания этого силы оставили Ренату совершенно – ноги подкосились, она присела на корточки и в голос зарыдала. Как противна она была себе при этом! Осталось только с моста в воду броситься, как Бедная Лиза какая-нибудь.