Но и той ночью, и каждой ночью, которая наступала после нее, и этим утром, когда солнечный луч плясал на их разгоряченных любовью телах, ей ничего не пришлось ни вспоминать, ни делать. Винсент все делал сам, и Рената не могла даже сказать, что именно он делает. Он просто был с нею, вот и все.
Он лег рядом и сразу же положил ладонь на ее щеку так, что голова ее оказалась у него на плече. Он сделал это каким-то особенным движением, общим с тем, которое только что делало их единым телом.
Они долго лежали так молча, и молчание не тяготило их.
– Сердце… – наконец сказала Рената.
– Что – сердце? – не открывая глаз, спросил Винсент.
– Сердце у тебя прерывисто бьется. Ты устал?
– От чего?
Он улыбнулся, по-прежнему не открывая глаз.
– От… От этого.
Рената почувствовала смущение. Как странно! Она и в молодости не чувствовала ничего подобного, и тем более удивительно было чувствовать смущение теперь, когда весь груз ее жизни должен был бы лежать у нее на плечах.
Но она смущалась как девчонка, и в этом смущении было то же самое счастье, что и в пороховых вспышках ее тела.
– Я не устал тебя любить, – сказал Винсент.
Он-то как раз нисколько не смущался, произнося эти слова. Может быть, потому что они звучали не на родном его языке. А может, по другой причине.
Рената приподнялась, быстро поцеловала его в уголок рта и спросила:
– Есть у тебя сегодня репетиция?
– Да. – Он открыл глаза. – Я назначил на одиннадцать часов утра. У нас еще есть время на завтрак. Что ты хочешь поесть?
– Я что-нибудь приготовлю. Ты полежи еще, ладно?
Иногда Винсент готовил завтрак сам. Иногда она готовила. Это каждый раз получалось как-то само собою.
Рената встала, набросила халат и пошла к двери. Когда она обернулась на пороге, Винсент смотрел ей вслед. Его лицо показалось ей каким-то слишком бледным. Но, наверное, это вот именно только показалось от недостатка света, ведь шторы еще были задернуты, и в комнате стоял полумрак.
Придя после ванной в кухню, Рената открыла окно: ей хотелось, чтобы лето вошло в дом всем своим солнцем, всем утренним воздухом, и все это встретило бы Винсента.
Она слушала, как шумит в ванной вода, жарила тосты и ждала, когда он придет в кухню.
Наверное, это было смешно – то, что она ожидает его появления так, будто они не расстались пять минут назад. Если бы он догадался об этом ее ожидании, то, может быть, засмеялся бы.
Наконец он появился на пороге. Сердце у Ренаты забилось быстрее.
– Чай или кофе? – спросила она.
– Спасибо, только сок.
– Почему? – удивилась Рената.
– Да-да, – ответил Винсент. – Сейчас…