Стоит ли удивляться, что ей так легко нашлось место в Москве, в этом странноприимном городе!
День был воскресный, парк был полон гуляющих. Мимо Ренаты, чуть не сбив ее с ног, пронеслась стайка детей. Один из них катил на блестящем самокате. Она инстинктивно отшатнулась от них и поспешила свернуть в боковую аллею, которая вела к парковой ротонде. Здесь, по крайней мере, было тихо. То есть не тихо, конечно, – совсем рядом гудела Московская кольцевая дорога, – но хотя бы малолюдно.
Вернее, совсем никого здесь не было. Ротонда, под купол которой Рената вошла, была облезлая, давно не штукатуренная. Но классическая простота и строгость ее форм все равно поражала воображение. Рената села в ротонде на скамейку, закрыла глаза. Ей хотелось думать и думать об уже произошедшем и еще происходящем в ее жизни, ей необходимо было думать об этом долго и созерцательно.
– Помогите! – вдруг услышала она и, вздрогнув, открыла глаза.
Кричал мужчина, и Рената сразу же увидела его на повороте аллеи, близ ротонды. Он придерживал за плечи невысокую женщину, и даже на расстоянии было видно, как она бледна и как подгибаются у нее колени.
Реакция на такие события у Ренаты была ровно такая, как у всякого нормального врача. Она бросилась к мужчине и женщине.
– Помогите! – повторил он, едва завидев Ренату.
В его голосе ясно слышалось отчаяние.
– Что с ней? – спросила Рената. – Она идти может? Или вы – можете вы ее до ротонды довести, донести?
– Не знаю, – растерянно произнес мужчина. – Я донесу…
Он был полноватый, одышливый, но высокий и, кажется, довольно сильный. Во всяком случае, хоть он и не подхватил женщину на руки каким-нибудь романтическим образом, но не довел, а в самом деле донес ее до ротонды – ее ноги почти не касались земли.
Когда женщина была уложена на скамейку, Рената легонько похлопала ее по щекам. Щеки были бледные и отечные. И не только щеки – все ее лицо было одутловатым; природа такой одутловатости была Ренате понятна. На всякий случай она пощупала ее колени, лодыжки – все это тоже отекло сильнейшим образом.
– Вы ее муж? Она что, беременна? – спросила Рената. – Сколько ей лет?
Женщина была маленькая и худая, точнее, тонкая и явно не молоденькая. Впрочем, точный возраст определить при ее бессознательном состоянии было затруднительно.
– Сорок, – растерянно пробормотал мужчина. – Сорок ей. Ну да, муж. Беременная, да. А как вы догадались? Еще же не видно.
– К сожалению, видно, – вздохнула Рената. – Гестоз у нее не диагностировали, не знаете?
– Не знаю… – так же растерянно произнес мужчина. И с отчаянием добавил: – Ничего у нее не диагностировали! Она и у врача ни разу не была!