Она гордо выпрямилась и вздернула подбородок, а глаза ее полыхнули зеленым огнем. Это, конечно, не решало все ее проблемы, но, по крайней мере, можно было пока не беспокоиться о животных. Она все еще не представляла, где возьмет деньги на оплату счетов, но эта уже была только ее проблема.
- Говори что пожелаешь, детка, - произнес Рафферти, растягивая слова, и привлек за талию к своему телу.
Она успела только судорожно вздохнуть, а его твердые теплые губы уже коснулись ее губ, нежных и податливых. Она упивалась его силой, запахом, вкусом. Джон еще крепче обнял ее за талию и еще сильнее прижал к себе, поцелуй стал чувственнее, глубже, когда он проник своим языком в ее рот. Мишель с самой первой встречи чувствовала, что все будет именно так, что стоит ей только дотронуться до него, и она уже никогда не сможет насытиться его лаской, силой и страстью. Она расслабилась, прильнув к нему всем своим девичьим телом, ей нужно было раствориться в нем, утолить свой первобытный чувственный голод. Она была слаба перед его желанием, так же как и все остальные женщины. Руки Мишель еще крепче охватили плечи Джона, и она по своей воле уже ни за что не смогла бы отпустить его. В конце концов, он первым прервал поцелуй, с видимой неохотой оторвавшись от губ девушки, и дрожащими руками мягко отстранил ее.
- Мне нужно вернуться к работе, - проворчал он, а глаза его блеснули мрачным обещанием. – Будь готова завтра с утра.
- Да, - только и смогла прошептать Мишель.
Два грузовичка выехали вскоре после рассвета, один из них вез материал для будущего ограждения, в другом ехали пятеро рабочих Джона. Мишель предложила им по чашке свежего кофе, от которого они вежливо отказались, как, собственно, и от прогулки по окрестностям ранчо. Джон, вероятно, приказал не давать Мишель никакой работы, и они отнеслись к его приказу серьезно. Не существовало смельчаков, кто хотел бы сохранить работу у Рафферти, и в то же время решился ослушаться его, поэтому она не стала настаивать, но впервые за несколько недель обнаружила, что ей нечем заняться. Она попробовала вспомнить, что делала в таких случаях раньше, но так ничего и не вспомнила. Что же она делала? Чем сейчас занять время, если ей отказано в работе на собственном ранчо?
Джон подъехал около девяти, но Мишель уже час как была готова, поэтому вышла к подъездной дорожке, чтобы встретить его. Он остановился на ступеньках, взгляд темных глаз пробежался по ней, выражая одобрение.
- Хороша... - Пробормотал он достаточно громко, чтобы быть услышанным. Мишель выглядела спокойной и изящной в бледно желтом шелковом платье, закрепленном только двумя белыми кнопками на талии. Плечи были слегка подложены, подчеркивая стройность ее тела, брошка в виде белого павлина из эмали прикреплена к отвороту платья. Светлые волосы она зачесала назад и закрутила в скромный узел, небольшие темные очки завершали образ настоящей леди. Джон почувствовал дразнящий аромат парфюма, и его тело против воли отреагировало на нее. Мишель была аристократична от головы и до изящно обутых ног, даже ее нижнее белье наверняка было шелковым, и ему до боли захотелось немедленно раздеть ее, и, обнаженную, отнести в постель на мягкие шелковистые простыни.