Неожиданно ядовито Хелена процедила сквозь зубы:
— Ты оставляешь следы повсюду.
Слова задели его, но он не знал, что возразить. Вместо этого он вернулся к тому, с чего начал.
— Я, моя семья, все приличные вампиры, питаются одним из двух способов. Мы либо охотимся, то есть выпиваем пинту или две из ничего не подозревающей жертвы и отпускаем её, либо обращаемся к добровольным донорам.
— Добровольным? За деньги?
— За удовольствие.
Хелена также как и он сползла на пол у противоположной стены коридора. На её лицо падал дневной свет стоящей в кабинете лампы. Стены в коридоре были белыми. Ковёр был белым. Её спортивный костюм тоже был белым. Она жила в незапятнанном мире.
Девушка склонилась вперед, щеки её побледнели, голубые глаза стали холодны также, как у Михаила.
— Ты пил мою кровь, когда мы в первый раз занимались сексом?
— Да.
— Я знала. — Ее губы скривились от отвращения. — Когда я испытала оргазм, так?
Он кивнул.
— В момент, когда я была наиболее уязвима, когда доверилась тебе, ты напал на меня.
— Кормление — это не нападение. Это обмен.
— Лично для меня это было каким-то странным, односторонним видом обмена.
— А ведь ты совсем не возражала. Даже смею предположить, что в тот момент ты испытала сильнейший оргазм за всю свою жизнь.
— Дело не в этом. Дело в том, что я не позволяла тебе делать ничего подобного.
— Разве я спрашивал разрешения на то, чтобы поцеловать тебя, пригласить на ужин… трахнуть?
— Прошу прощения, но думаю, что пить мою кровь — это немного другое.
— Ну, а я так не думаю! — Алекс чувствовал себя дерьмом. Снаружи и внутри. Он родился кровососом. И он никогда не пытался защищать свой образ жизни. Не приходилось. Но здесь, перед Хеленой, когда она строила из себя долбанную мученицу Жанну Д’Арк, это казалось непростительным.
— Я хотел тебя. Всю. И не мог брать по частям. Ты ведь тоже этого хотела. Ты умоляла.
— О да, это моя вина! Оказывается, я же сама тебя попросила.
— Я хищник. Я улавливаю сигналы.
— Должно быть, это очень удобно — быть хищником среди нас, глупых овец. Ты можешь делать все, что захочешь, и брать всё, что захочешь.
— Такой уж я есть. — Ему было труднее сказать это, чем ей — услышать. Каждое слово Алекса становилось очередным гвоздём, вбиваемым в крышку его гроба.
— И ты очень опасен! — Хелена вскочила. По девушке было видно, что она готова подойти и расквасить Алексу лицо, хоть дальше уже и некуда.
— Хелена Макаллистер, клянусь всем святым, я никогда не причиню тебе вреда, разделяя твою кровь. Я никогда не осушу тебя досуха, никогда не заражу тебя никакой болезнью, не сделаю тебя вампиром, рабыней, матерью, если это то, чего ты боишься.