— Откуда мне знать, чего ты хочешь? Мне не показалось, что ты хотела, чтобы я тебя разбудил.
— Мог бы и догадаться. Ты знаешь, я неоднозначно отношусь к подобным вещам. Например, к таким, когда берут что-то без спроса.
— Этот сон был очень ярким. Лучшим в моей жизни. И мне не стыдно. Я не буду за него извиняться.
— Ты невыносим, Александр Фостин!
— Нет, это ты невыносима. Сколько всего шансов нам дается для любви, Хелена? А ты собираешься зацикливаться на таких мелочах как границы твоего личного пространства.
— Зацикливаться на мелочах? — Хелена бросила салфетку. Видения о кровавых оргиях в её сознании, ночах без рассветов, странных русских вампирах, вторгающихся в её сны, когда захотят. Всё это далеко не мелочные придирки.
Алекс подался вперед, глаза его полыхали от страсти.
— Я очень сожалею о том, что он сделал с тобой. Мне нужно было разыскать тебя ещё шесть лет назад.
— Я сейчас не о Джеффе. Я о тебе. О том, что ты вампир. Неужели до тебя так и не дошло?
— Всё поправимо. Ты боишься доверять окружающим, потому что не доверяешь себе самой.
— Доверие надо сначала заслужить.
— Тогда позволь мне это сделать.
Хелена пыталась выдержать его взгляд так долго, как могла. Алекс не сводил с неё глаз. Даже не моргнул. Она сдалась и откинулась на своём стуле, печальная и уставшая. Между ними затянулось молчание.
Я не напугана. Я могу рассуждать здраво. И знаю, к чему готова, а к чему нет, так что не стоит зря его обнадеживать.
Но знала ли она? Была ли уверена? Могла ли позволить ему собрать вещи и до конца своих дней ни разу не поинтересоваться, что с ним? Как бы это её ни пугало, ответом было короткое «нет».
Мне нужно больше информации. Фактов. Сведений.
Алекс поднялся со стула.
— Хочешь кофе?
— Каким образом ты бы обратил меня в вампира?
Он очень осторожно опустился обратно на стул, словно там лежали сырые яйца.
— Ну, мы бы обменялись кровью.
— Мне пришлось бы тебя укусить? — Перед её взором промелькнули воспоминания о поезде, о том, как его голова была откинута назад.
— Первым делом ты должна была бы выпить кровь из пореза. Твоя кровь меняет мою, но моя меняет твою ещё больше. Через некоторое время ты станешь такой как я. — Он поморщился от разочарования. — Я не правильно это описываю. При этом твое тело меняется не так уж сильно, просто мы становимся единым целым. Мы можем проникать в сознание друг друга, видеть все наши секреты, все наши страхи и при этом принимать друг друга, несмотря на это. Нет, не так, именно из-за всего этого. Мой папа — упрямый сукин сын, и на моей памяти он плакал лишь один единственный раз — когда рассказывал мне, как они воссоединились с моей мамой.