Мой отец рос старшеньким в благополучной деревенской семье. В 10 лет стал атеистом своеобразным способом. Видимо, его замучили молитвами, и он решился на следственный эксперимент: начал подбрасывать икону к потолку, полагая, что если бог есть, он непременно вмешается. Дед Гаврил тоже со временем стал атеистом и даже не крестил младшую дочь.
Мой папа практически жил без отца, служившего то царю, то революции, то возрождению страны; и, как старший сын, сформировался в качестве семейного лидера. Предполагаю, что жёсткий и патриархальный дед Гаврил начал обламывать сына, но слишком поздно. Соперничество было серьёзным. В шестнадцать лет, закончив профшколу, папа забрался на чердак с книжками и занимался сутками. Носившая туда еду бабка Наталья боялась, что сын сойдёт с ума от учёности, а дед злился, что тот удумал какую-то «журналистику» против его требований учиться «по технической части».
Однако терпение у моего отца было в деда: он поехал в Москву с деревянным сундучком, набитым книгами, и поступил в МГУ. Дед Гаврил, привыкший чувствовать себя во всём первым, несмотря на возраст, тут же поступил на заочное отделение финансовой академии.
Факультет, на котором учился мой отец, превратился в знаменитое ИФЛИ (Институт философии и литературы). Первая жена отца — Валентина Крайнова — была его однокурсницей. Отец учился на историческом отделении, она — на философском. В 1932 году, после получения диплома, папа остался работать в том же институте, а через год перешёл редактором плакатов в издательство «Изобразительное искусство». В 1934-м стал замом главного редактора молодёжного вещания Радиокомитета, где работал с Левитаном. В 1935-м заведовал отделом литературы в журнале «Смена». Писал стихи, однажды показал их поэту Суркову, Сурков ему это дело отсоветовал. В честные намерения Суркова не верю, но думаю, что Пастернаком мой папа тоже не был.
В 1936 году его отправили в Узбекистан заведовать отделом пропаганды газеты «Комсомолец Узбекистана». То ли хранила судьба, то ли покровители, многих из «Смены» именно в это время посадили. Вряд ли он хотел уезжать — жена Валентина была беременна. Он мечтал о ребёнке, надеясь таким образом скрепить союз с женщиной, сердце которой ему не принадлежало.
Это был странный альянс, Валентина была старше и опытней, у неё за спиной было детство аристократки, превратившейся в беспризорницу после смерти матери, роман с громко расстрелянным известнейшим лицом своего времени, фамилия которого останется для нас тайной, и философское образование. Папа был молодой романтический красавчик, приехавший из села, начитанный, благодаря домашней библиотеке, и большими усилиями вписывающийся в образ молодого руководителя. Родственники говорили, что он написал за жену и кандидатскую, и докторскую. Хотя непонятно, почему, написав для неё две проходные диссертации, написал себе совершенно непроходную.