Шурик налетел на него и изумился. Дело в том, что Балабол имел на себе тренировочные штаны, шлепанцы, майку, а также мусорное ведро в руке.
— Привет! — сказал Балабол.
— Привет! — ответил Шурик. — Откуда ты здесь взялся?
— Живу я здесь, вот что! — цитатой из анекдота гордо ответил Балабол.
— Разве ты не на Пушкинской живешь?
— Жил. Мы вот с бывшей супругой помириться решили. Временно к ней переехал. Как дальше будет — не знаю.
— Вон оно что… — и, продолжая светскую беседу, Шурик постарался разворотить Балабола спиной к тому подъезду, в который должна будет ворваться Аська, чтобы надежно за ним спрятаться.
Так, собственно, и получилось. Перечисляя каких-то полузабытых общих знакомых, Шурик видел, как Аська быстро вошла в подъезд. Балабол, естественно, ее не заметил. А сама она тоже по сторонам не глазела, а неслась довольно целеустремленно.
— А ты какими судьбами? — наконец спросил Шурика Балабол. — В гости, что ли?
— Угадал, — лаконично ответил Шурик. Ему вдруг стало интересно — отпустила Аська свой автокран или он ждет ее.
Поскольку им в общем-то разговаривать было не о чем, то они и расстались довольно шустро. Балабол потопал к скамейке, Шурик — к арке.
Автокрана не было.
Очевидно, Аська прибыла к своей конечной цели.
При мысли об этом Шурику стало жутко.
Что она собиралась делать в квартире у этой очередной родственницы с Дружком — Шурик предположить не мог. Если Аська в данной ситуации была жертвой — то, видимо, отстреливаться до последнего патрона. Но если она была нападающей стороной?
Кстати, на вопрос, умеет ли Аська стрелять из парабеллума, Шурик меланхолично отвечал:
— От этой заразы всего можно ожидать.
Говорят, загнанная в угол кошка становится опаснее льва. Шурик подозревал, что обстоятельства загнали Аську в угол. И если бы ей не удалось раздобыть оружия, она, возможно, ограничилась бы истерикой. Но с Дружком в руках Аська, как и любая женщина, была непредсказуема.
Шурик понял, что пора идти напролом. Пора врываться в квартиру родственницы — а она то здесь каким боком пристегнулась? — и брать быка за рога. Монолог о сочувствии и понимании уже был вчерне готов и отрепетирован. Шурик решительно зашагал к подъезду.
И увидел прелестную картину.
Шагах в двадцати от этого подъезда на куче песка стоял возле самой стены Балабол и прыгал, пытаясь ухватиться за подоконник. Он явно хотел залезть в открытое окно.
— Ты чего это? — удивился Шурик. — Помочь, что ли?
— Если человек помер, то это надолго. Если человек идиот, то это навсегда, — отвечал прописной истиной Балабол. — Ключ взять забыл. Дверь захлопнулась. Никак к этой двери не привыкну.