– Отлично, а сейчас я продолжаю мило улыбаться, а ты что-нибудь говори, – продолжает Пит.
Эта так называемая дружба изматывает будь здоров. Тем более что с тех пор как в тот раз я хлопнула дверью, отношения между нами охладели. Но приказ есть приказ.
– Я не рассказывала, как однажды за мной гнался медведь?
– Нет, хотя звучит интригующе.
Я начинаю рассказ, старательно разукрашивая его мимикой и жестами. История эта произошла на самом деле – как-то раз я сдуру решила поспорить с медведем-барибалом, у кого из нас больше прав на дупло с медом. Пит хохочет и к месту задает вопросы. У него это получается гораздо лучше, чем у меня.
На второй день, когда мы пробуем свои силы в метании копья, Пит шепчет мне на ухо:
– Кажется, мы обзавелись еще одной тенью.
Я метаю копье – с небольшого расстояния выходит не так уж плохо – и вижу, что чуть поодаль сзади за нами наблюдает девочка из Дистрикта-11, та самая двенадцатилетняя, которая так напомнила мне Прим. Вблизи она выглядит на десять. Блестящие темные глаза, атласная кожа. Девочка слегка наклонилась вперед на носочках и чуть-чуть отстранила локти от боков, готовая упорхнуть при малейшем звуке. Будто маленькая птичка.
Пока Пит бросает, я наклоняюсь за другим копьем.
– Кажется, ее зовут Рута, – негромко говорит он.
Я закусываю губу. Рута – маленький желтый цветок, растущий на Луговине. Рута, Прим – в каждой из них едва ли семьдесят фунтов, да и то если в мокрой одежде.
– Ну и что ты предлагаешь? – спрашиваю я несколько резче, чем хотела.
– Ничего, – отвечает он. – Просто поддерживаю разговор.
Теперь, когда я знаю, что она рядом, мне трудно ее игнорировать. Девочка молча ходит следом и учится в тех же секциях, что и мы. Она не хуже меня разбирается в растениях, быстро лазает, метко стреляет – раз за разом попадает в мишень из рогатки. Но что такое рогатка против здоровенного парня с мечом?
За завтраком и обедом Хеймитч и Эффи дотошно выспрашивают нас о каждой минуте, проведенной в тренировочном зале: что делали, кто за нами наблюдал, какое впечатление производят другие трибуты. Цинна и Порция с нами не едят, так что наших кураторов ничто не сдерживает. Нет, друг с другом они больше не схватываются, зато с завидным единодушием принялись за нас. Не знаю, как Пит терпит, а я от нескончаемых указаний, что делать и чего не делать на тренировках, уже на стенку лезу.
Когда во второй вечер нам наконец удается от них улизнуть, Пит ворчит:
– Уж лучше бы Хеймитч опять запил.
Пытаюсь засмеяться, но получается только фырканье. Осекаюсь и понимаю, что совсем запуталась, когда мы друзья, а когда нет. На арене я, по крайней мере, буду знать точно.