Проживавшие в доме на углу Ленинской и Ворошилова Доронина интересовали мало. С первого взгляда было понятно, что это завербованные в ближайших лагерях бывшие красноармейцы, которых готовили к переброске в советский тыл. А вот новый постоялец растревожил любопытство старожилов. Он редко засиживался в столовой после ужина, в разговоры не вступал, знакомства не предлагал, - иначе говоря, вел себя строго по инструкции, которая была обязательна для всех. В отличие от остальных, деливших комнату на троих, новичок жил отдельно. Заглянувший как-то к нему «невзначай» паренек из Саратова увидел нового постояльца лежащим на кровати с толстой тетрадью в руках. Похоже, в эту тетрадь новосел что-то строчил. Никаких записей в «санатории» не вели, поэтому к «литературе» новенького отнеслись с подозрением и сразу донесли инструктору. В отсутствие Доронина инструктор запасным ключом отрыл его комнату, пролистал лежащую на столе тетрадь. Кроме написанных карандашом… стихов там ничего не было. «Поэта» обсудили в курилке, вполголоса посмеялись над немецкой разведкой, которая «стишками войну решила выиграть», - тем все и закончилось.
В последних числах декабря в «санатории» появился зондерфюрер Штефан, в длинном кожаном плаще, подтянутый, пахнущий дорогим одеколоном.
- Собирайтесь, Доронин, вы переезжаете, - еще в дверях бросил он и плюхнулся на стул в ожидании, пока Доронин соберет вещи.- Это ваша тетрадь? Вы ведете дневник или это агентурные наблюдения? - улыбнулся лейтенант, которому доложили об увлечении подопечного сразу после негласной проверки. - О-о, стихи?!.. В таком случае, позвольте взглянуть?
- Да, конечно, герр лейтенант. Не судите строго, это лишь рифмованные размышления…
Штефан пробежал глазами по странице, удивленно вскинул брови.
- «Я верю, нас избавят от тирана … Наперекор озлобленной судьбе…И весь народ, уставший от обмана… Перечеркнет навек ВКПб…» Это и в самом деле ваши мысли или рукопись для сомневающихся в вашей лояльности рейху?
- Простите, герр лейтенант, но свою преданность фюреру я доказал, трижды побывав в логове партизан, откуда вернулся не с пустыми руками.
- О-о, да вы обидчивый! Это не лучшее качество для разведчика, - примирительно произнес Штефан.- Мне говорили, что до войны вы изучали литературу в Харькове?
- Да, герр лейтенант.
- А разве евреи не преподавали там немецкий? - пропел Штефан и остановил взгляд на Доронине.
- Я уже давал показания на этот счет, они, наверняка, есть в моем личном деле, герр лейтенант, - ровным голосом ответил Доронин.
- А вы уверены, что существует ваше «личное дело»?.. Ну, вы готовы? Тогда в путь!