Кравченко, сменивший гимнастерку советского лейтенанта на мундир немецкого фельдфебеля, перелистывал личные карточки военнопленных, временами недовольно морщился, прислушиваясь к похожим один на другой, однообразным ответам.
К полудню, когда «смотрины» подошли к концу, из 32 в списке осталось восемь человек.
- Вы довольны отобранными кадрами, гауптман? - спросил у Фурмана начальник лагеря, пригласивший разведку пообедать.
- А вы? - Фурман переадресовал вопрос Кравченко.
- Нет, - коротко ответил фельдфебель, чем несколько удивил сидящих за столом. - Из восьми только двое внушают какое-то доверие. Остальные при первой возможности побегут сдаваться в НКВД.
- Кого берут в плен, черт возьми?! Некачественный товар! Невозможно работать! Надо написать докладную записку Кейтелю, пусть издаст специальную директиву, обязывающую наши передовые части фильтровать личный состав Красной Армии перед началом каждой операции, исключая дураков, трусов и преданных Сталину, - громко произнес Фурман, и все расхохотались.
- К сожалению, тогда победы дадутся нам еще труднее, - отсмеявшись, заметил Кравченко.
В машине Фурман вернулся к своей, как ему показалось, получившейся шутке, предложил наказывать немецких солдат за каждого неудачного с точки зрения разведки пленного, еще раз громко рассмеялся и, неожиданно сняв с себя маску веселья, повернулся к Кравченко.
- Мне они тоже не нравятся, но что делать? Мы вынуждены использовать тот материал, который нам поставляет противник. В начале войны из 10 заброшенных агентов, наспех переделанных из военнопленных, советская контрразведка брала восемь, а то и девять. Кого-то брала, кто-то приходил сам… В общем-то мы почти ничего не теряли: наши люди были целы, к стенке НКВД ставило своих же. Но мы почти ничего и не приобретали! Сейчас нам нужен результат. И каждый из этих восьми пройдет чистилище абвера, откуда выйдет наполовину другим, поверьте! Через неделю все они будут переправлены в передовые группы, а оттуда - с разведзаданиями к партизанам. Вернутся - значит, мы не ошиблись. Вернутся перевербованными - ошиблись они, полагая, что мы наивны и доверчивы. Останутся там расстрелянными или встанут под ружье - значит, произошел естественный отсев человеческого материала… Да, влияние зондерфюрера Штефана сказывается и на моем способе мышления… Ха-ха-ха…