Уже почти сорокалетняя Алла действительно верила в себя, и это был ее самый крупный козырь. Она умела так гордо носить себя, словно стоила миллион, и все невольно склоняли перед ней головы, потому что так ходить могло только ее величество.
Жаль, что пойти ее величеству было особо некуда. Несколько улиц с тротуарами в центре маленького кипрского города Лимасола, ковровая дорожка от входной двери до ее кабинета в офисе и большой сад собственной виллы, по которому Алла выхаживала гордо и независимо, с высоко поднятой головой и согнутыми в локотках ручками, в шляпке от кутюрье, с зонтиком от солнца.
Правда, были у нее, как у каждой уважающей себя королевы, верные пажи: Никое и Никандр, оба давно и безнадежно влюбленные в свою госпожу. Но Никое был садовником и по совместительству чистил для Аллы бассейн, а Никандр был стареньким, маленьким, злобным пудельком, названным в честь одного из мужчин Аллочкиной молодости, Николая Андреевича (сокращенно – НикАндра). Вот, собственно, и все имеющиеся в наличии дружественные связи свободной независимой русской женщины из красивого дома с видом на синее море.
«Ау! Люди! Не проходите мимо. Я здесь. Посмотрите, как здорово я живу!» – волчицей выла Алла, выглядывая из окон своего сногсшибательного логова на проезжающие у подножия ее холма машины. Но никому до этого не было никакого дела.
«Ну и живи, чего ты от нас хочешь?» – казалось Алле, что именно так, ей в ответ, таращились колючками кустики и ветками полузасохшие деревца. Они и сами кое-как выживали на иссушенных солнцем холмах вокруг виллы, не до Аллочкиных страданий им было. И от этого равнодушия Савиновой становилось не по себе, но об этом никто не должен был знать!
«Вот и буду! Хорошо живу и буду жить хорошо!..» Алла громко выдыхала из себя свои эмоции и пряталась за шикарными гардинами персикового цвета, чтобы погладить Никандра или продефилировать туда-сюда мимо Никоса, каждый раз впадающего в оцепенение при виде хозяйки своего сердца.
…Алла встала, прошлась вокруг длинного стола, разминая ноги, взяла из фруктовой вазы на журнальном столике большую гроздь последнего уже в этом сезоне винограда кишмиш и подошла к окну, спугнув голубка, словно намеренно избавившись от единственного свидетеля ее слабости. Что-то нелегко начинается девятая жизнь. Что-то слишком часто пролезают сквозь защитный слой чувства!
«В субботу Наташка со своим романтизмом… – Алла решительно раздавила на языке свежую виноградинку и продолжила анализировать ситуацию, выходящую из-под контроля: – Это она, Наталья, первую брешь во мне и проделала – как дятел по стволу, „тюк-тюк“ по душе: „А как же чувства? А где же счастье?“ Сегодня Димку вспоминала, сердце разболелось…