Девушка нахмурилась еще больше, когда ее раздражение собой и своим положением возросло. Она опять делала это – уклонялась от главного. Можно было и дальше отвлекаться под влиянием своего неоспоримого влечения к Макнилу или же сосредоточиться на решении существующей проблемы. Жизнь Фурора и, возможно, ее собственная, зависела от помощи, которую она сможет оказать этому человеку.
Ничего важнее не было.
– Стоничеры, – медленно произнесла она, – единственные, кто получат финансовую выгоду от смерти Фурора, но они могут заработать намного больше, используя его в качестве племенного жеребца. Потому его убийство не имеет смысла.
– Это еще одна причина, по которой я считал, что опасность ему не грозит. Я наблюдал за всеми лошадьми. Страховка по ним не была бы такой большой, но их смерти не вызвали бы и такого переполоха.
– Как я тебя нашла? – спросила она. – Я пришла в твою комнату? Позвонила тебе? Кто-нибудь видел нас, и заметил ли ты кого-нибудь?
Его комната была одним из десяти таких же крошечных, но отдельных помещений, находящихся в длинном узком блочном здании, построенном Стоничерами специально для проживания временных наемных работников, не имеющих другого жилья, а также для тех, кто должен все время находиться поблизости от конюшни. Как тренер, Марис была достаточно важной фигурой, чтобы иметь в распоряжении собственный маленький коттедж на три комнаты, расположенный среди прилегающих к конюшне построек. Ответственный за молодняк, мистер Уайз, также проживал в собственной квартире, находящейся на втором этаже блока для жеребят, откуда мог наблюдать за жеребыми кобылами по видеомониторам. Там всегда сновали люди, и кто-то их наверняка заметил.
– Я не был в своей комнате. Я находился во второй конюшне, проверяя обстановку, и только вышел через заднюю дверь, когда ты прискакала на Фуроре. Было темно, и я думал, что ты меня не заметила, но ты остановила коня и попросила помочь. Грузовик и трейлер, в котором чуть раньше привезли маленькую гнедую кобылку, все еще находились неподалеку и были сцеплены, поэтому мы загрузили Фурора и уехали. Если кто-то и видел нас, то сомневаюсь, что он успел заметить в фургоне лошадь и тем более узнать в этой лошади Фурора.
Что ж, вполне возможно, подумала Марис. Вторая конюшня предназначалась для содержания кобыл, привезенных на ферму для разведения. В декабре темнеет рано, лошадей уже развели по стойлам, а работники отдыхали или ужинали. Грузовик и фургон не принадлежали Соломон Грин, и все знали о том, что в тот день в трейлере привезли кобылу, поэтому никого не мог заинтересовать отъезд автомобиля, кроме водителя, решившего остаться переночевать и пуститься в обратный путь на рассвете следующего дня. Завести Фурора в прицеп не составляло труда, он никогда не упрямился. На самом деле ему даже нравилось путешествовать. Процесс погрузки Фурора в фургон не занял, скорее всего, больше минуты, и они уже были в пути.