Человѣкъ, испытавшiй жосткость судьбы, только-что сходилъ наверхъ, гдѣ свѣжiй вѣтеръ пронизалъ его до дрожи. Онъ усѣлся и говоритъ:
— Какое, братцы мои, хорошее жалованье получаетъ помощникъ капитана!.. Вотъ бы мѣстечко-то получить! Пятьдесятъ рублей въ мѣсяцъ, да на всемъ готовомъ! А чтó онъ дѣлаетъ? билеты отберетъ и за порядкомъ присмотритъ — вотъ и все.
— А капитанъ сколько получаетъ? спросилъ кто-то.
— Капитанъ, говорятъ, сто двадцать пять.
— Ну, я чай, и доходишки есть.
— Откуда же тутъ доходы? вмѣшался я.
— Откуда! по дорогѣ-то берутъ пассажировъ, всѣмъ что ли даютъ билеты? кто ихъ тутъ усчитаетъ?
— При такомъ жалованьѣ стыдно было бы.
— Да вѣдь коли совѣсть есть! А совѣсти нѣтъ, такъ чтó ни дай, все хапать будетъ.
— А вотъ, замѣтилъ управляющiй: — кто хапаетъ-то, ему и впрокъ это не идетъ: хапаетъ, хапаетъ, а все ничего не остается; только-что сытно живетъ, а послѣ хвать! ничего и не осталось. Должно быть ужь такое опредѣленiе; а все неймется: по совѣсти-то ныньче кажется ужь и никто не живетъ…
— Ныньче? воскликнулъ съ особеннымъ одушевленiемъ человѣкъ, испытавшiй жосткость судьбы: ныньче — никто! Ныньче человѣчества нѣтъ, жалости нѣтъ ни въ комъ! Вотъ ты бѣдный, тебѣ ѣсть нечего, надѣть нечего; приди просить мѣста — не дадутъ; а за тобой придетъ примазанный да чистенькiй — ему дадутъ: онъ, говорятъ, хорошо одѣтъ, долженъ быть хорошiй человѣкъ… Да ныньче брату родному… Чтó тутъ! Позвольте, милостивые государи, мнѣ о себѣ сказать. У меня есть братья… чтобы имъ поперхнулось отъ моего слова!.. У одного было восемьдесятъ душъ, у другого больше ста, и то они ограбили меня среди бѣла дня, какъ разбойники на большой дорогѣ. Была у насъ сестра… И та хороша была, не тѣмъ будь помянута, чтобъ ей!.. Братья вкругъ нея юлили, хотѣли, чтобъ она имъ все оставила за ихъ попеченiя… И имѣньишко-то у ней лядащее, грошовое… Завѣщанья не написала, такъ чтоже? — они, говорятъ, мертвой рукой водили. Такъ и ограбили брата, чтò называется — у нищаго суму отняли.
Минутное молчанiе.
— Да! проговорилъ вздохнувъ управляющiй: — если бы не было еще на землѣ угодныхъ Богу людей, то кажется земля бы не устояла.
— Не устояла бы! подтвердили нѣсколько ярославцевъ.
— Стало-быть есть еще угодные-то люди!
— Еще бы! снова подхватилъ испытавшiй жосткость судьбы и ожесточившiйся человѣкъ: — да вотъ хоть бы у нихъ, продолжалъ онъ, указавъ на сосѣда, вѣроятно изъ знакомыхъ ему мѣстъ… Ну, вотъ и нашъ тоже… Конечно въ земной жизни святымъ почитаться не можетъ, а всѣ говорятъ, что планету божiю знаетъ…
— Какъ это?..