– Я не знаю, что именно произошло, – наконец заговорила она. – Мистер Трифонов пришел и увел моего мужа с собой.
– Когда?
– Позапрошлым вечером, в полночь. Он сказал, что получил письмо от моего брата из Софии.
«В полночь. Он уехал из Бэрда в 22.11 и оказался здесь через час и сорок пять минут. Сто миль, средняя скорость пятьдесят пять миль в час, в „корвете“». Я посмотрел на Саммер. Она кивнула: «Легко».
– Как долго он здесь находился?
– Всего несколько минут. Он вел себя официально. Представился и объяснил мне, что делает и почему.
– И все?
Она кивнула.
– Как он был одет?
– В кожаную куртку и джинсы.
– На какой машине он приехал?
– Я не знаю, как она называется. Красная и низкая. Спортивный автомобиль. Очень шумная выхлопная труба.
– Хорошо, – сказал я.
Мы с Саммер переглянулись и направились к двери.
– Мой муж вернется? – спросила она.
Я представил себе Трифонова таким, каким в первый раз его увидел. Шесть футов и шесть дюймов, двести пятьдесят фунтов, бритая голова. Широкие запястья, сверкающие глаза и пять лет с ГРУ.
– Очень сильно в этом сомневаюсь, – ответил я.
Мы сели в «хаммер». Саммер включила двигатель. Я повернулся назад и заговорил с Трифоновым сквозь проволочное заграждение.
– Где вы оставили ее мужа? – спросил я.
– На дороге в Уилмингтон, – ответил он.
– Когда?
– В три часа утра. Я остановился у телефона-автомата и позвонил в «девять-один-один». Однако я не назвал своего имени.
– Вы провели с ним три часа?
Он задумчиво кивнул.
– Я хотел, чтобы он хорошо меня понял.
Саммер выехала со стоянки трейлеров и повернула на запад, а потом на север в сторону Уилмингтона. Мы проехали мимо туристической рекламы на окраине и стали искать больницу. Через четверть мили мы ее увидели. Здание было двухэтажным и имело въезд с широким навесом для машин «скорой помощи». Саммер припарковала «хаммер» на стоянке, зарезервированной для кого-то с индийской фамилией, и мы вышли. Я отпер заднюю дверь, выпустил Трифонова, снял с него наручники и положил в карман.
– Как фамилия этого типа? – спросил я.
– Пиклес, – ответил Трифонов.
Мы втроем вошли в больницу, и я показал сидевшему за стойкой санитару свой жетон. На самом деле он не дает никаких привилегий в мире гражданских людей, но санитар отреагировал так, словно я обладаю неограниченной властью. Впрочем, почти все гражданские ведут себя подобным образом, увидев жетон.
– Меня интересует раннее утро пятого января, – сказал я. – Где-то после трех часов. Вы кого-нибудь принимали?
Санитар перебрал несколько алюминиевых дощечек, стоявших в стопке справа от него. Вытащил две из них и посмотрел на меня.