Боль была едва уловимой, подумала я; не слишком назойливая, но и не исчезающая, похожая на тупую зубную боль.
Когда Шура, получив мои заверения в том, что без него я буду в безопасности и в порядке, уехал в университет, я присела на диван и стала смотреть в окно — туда, где раньше была моя гора, переставшая быть моей.
Я начинаю по-настоящему уставать.
Тут вмешался мой Наблюдатель: «Нет, ты не устала. Ты думаешь, что тебе пора бы выдохнуться, и стараешься убедить себя в этом, но это всего лишь еще один способ сбежать. Попробуй посмотреть на ситуацию иначе. Ты наполнена энергией, твое тело наполнено энергией!»
Ладно, ладно, это не физическая усталость, но я больше не хочу испытывать все это. Мне нужен тайм-аут.
Я снова подумала о вчерашнем дне, о давлении, о настойчивом, неотвратимом напоре Наблюдателя-Протоколиста. И о том, что сегодня этого не было.
Давление на меня исчезло, как только я действительно поработала с ним и начала понимать, что все это значит. Теперь остался лишь один вопрос, который жужжит у меня в голове, помимо прочей чепухи. Почему это явилось ко мне в таком? Почему оно пришло ко мне так, словно оно было всем, словно оно действительно было Божественным разумом, единственной Правдой, вместо того, чтобы позволить мне узнать, что это просто одна из многих важных частей Целого? Как, позвольте спросить, я должна была понять, что это не единственная реальная вещь во вселенной?
Я сидела и курила, пока в моей голове оформлялся ответ.
У подсознания нет возможности отличить целую пиццу от одного кусочка пиццы — для него в обоих случаях это будет просто пицца.
Та часть меня, которая хочет что-то донести до моего сознания, не оценивает такие вещи, как размер или важность. На том уровне, где я вчера была, не существует градаций, сравнений, помогающих сознанию как-то понять, что происходит. Что бы ни было активным в данный момент, оно выводится наверх и полностью заполняет экран, поэтому какое-то время кажется, что оно есть все.
Ну почему эти чертовы психические штуки не оказываются лучше, чем они есть? Из-за этого все становится тяжелее, чем нужно. Не говоря уже об этой проклятой неумелости, раз уж на то пошло! Сколько времени вчера было потрачено на страх и ненависть. А его можно было использовать для того, чтобы выяснить и понять все это раньше. Как глупо!
Мой кофе остыл. Я налила себе свежего и вернулась на диван.
Как человек должен понять правила игры, когда с ним начинает происходить нечто вроде моего процесса, если вокруг нет никого, кто мог бы рассказать ему об этих правилах? Что случилось бы, если не было бы вот такого Адама, которому я смогла позвонить, то есть кого-нибудь, кто точно знал, что мне сказать?