(3:40) Очень сильный уровень плюс три. Попытаюсь впервые печатать отчет об эксперименте на компьютере, а не довериться записям от руки.
Переживания такие продолжительные, насыщенные и безжалостные, что ни один несчастный не смог бы убежать от них. Они преследовали бы его повсюду, куда бы он ни шел, — в ванной, за книгой, в воспоминаниях.
В течение последнего часа я сидел дома, отчасти из-за телефона, который меня шантажировал. Я боялся, что он зазвонит, а я не хотел ни с кем иметь дела. Так что я пошел в лабораторию и стал сливать паровую баню. Потом я вышел и сел позади лаборатории наедине со своими мыслями. На меня нахлынули горько-сладкие воспоминания, немало усиленные волшебством того места, где я сидел; здесь было тепло, и здесь я был хорошо спрятан. Но не полностью отсечен ото всех, поэтому у меня сохранялась связь с внешним миром. Я подумал, что, покинув дом, поддался на шантаж. Потом — и это оказалось таким простым решением — мне пришло в голову, что я могу просто не поднимать трубку. Кроме того, думал я, я могу считать количество звонков и с долей юмора пытаться угадывать, кто звонит. Или кто теоретически мог так настойчиво добиваться ответа. Итак, освободившись от ощущения того, что меня шантажируют, я вернулся домой и начал свой отчет об этом поразительном веществе.
Препарат просто потрясающий. Я словно вновь открыл семейство Алефов — плюс один за первый час, плюс два — через два часа и не полный плюс три за неоконченный третий час.
Что за чудесный способ выражать себя, печатая на компьютере! Не смотреть на то, что печатаешь, и не исправлять сразу обычные ошибки; просто позволить словам литься без всяких преград или редактирования.
Я потратил некоторое время, пытаясь вычислить, на какую часть мозга влияет наркотик. Что такого произошло у меня в голове, в результате чего я перестал ощущать связь с привычными моделями поведения, позволяющими мне выходить в мир, вести машину, разговаривать с людьми и защищать себя? В данный момент ни одно из перечисленных действий не казалось мне выполнимым. Может, я смог бы связать пару слов и поговорить с прокурором о каком-нибудь судебном деле (с учетом того, что он должен быть не слишком восприимчивым человеком), и, может, мне бы удалось выиграть. Но я доволен, что мне не нужно этого делать.
Но что открыл во мне 2С-Т-4? Я чувствую одновременную связь со всем окружающим в какой-то один бесконечный момент времени, и это есть одна из форм универсального познания.
Музыка, доносящаяся из соседней комнаты, звучит ужасно искусственно. Ее играли миллион раз тем же уставшим ушам, и тем самым ее происхождение приобрело криминальный характер. Мы включаем музыку, чтобы заполнить пустоту момента, чтобы, возможно, заглушить непрерывный внутренний диалог. Я хочу остановить музыку. Теперь гораздо лучше. Я хочу слышать этот диалог, этот монолог, пусть он продолжается, пусть мне говорят то, что могу о себе знать лишь я сам и что должен услышать только я один.