Те, кто имел много денег, стремились побыстрее избавиться от них, купив на них товары для потребления, те, у кого было мало денег, стремились избавиться от них меньше, выбирая товар тщательнее. Т. е. предложение денег было, да и есть, то, что правильно назвать спросом на товары потребления. Там, где рынок товаров потребления очень большой, там спрос на деньги тоже большой. Точно так же можно сказать и наоборот: там, где много денег, там наверняка есть и очень большой спрос на товары, гораздо бОльший чем там, где денег мало. (Определённая ограниченность этого утверждения будет показана далее).
Существует ли где-либо ДРУГОЙ спрос на товары, чем тот, который представляет из себя ПРЕДЛОЖЕНИЕ денег?
Здесь снова мы должны разграничить желание от потребности получить товар, т. е. спрос на товар. Нужда в товаре, потребность в товаре существовать может. Но она останется только вероятностью до тех пор, пока не будет подкреплена деньгами, за которые эту нужду можно удовлетворить. Нужда или желание иметь товар часто выражается в виде просьб о милостыне, мол, прошу дать то-то и то-то. Тогда как спрос на товары возникает сразу, лишь только раздаётся звон монеты. Торговцы избегают как чёрт ладана нужды в товаре, однако спрос на товары они всегда приветствуют. Их тянет в места, где есть спрос на товары, как магнитом. Вкратце, спрос на товары состоит из предложения денег, т. е. те, кто имеет деньги, те и создают спрос на товар. (Далее мы увидим, когда именно имеющие деньги это делают и как.)
Спрос на товар, обычно известный как просто "спрос", всегда поэтому выражается только через деньги (наличием денег). Гора денег одновременно обозначает огромный спрос на товары. Однако спрос этот не так однозначен, как поначалу кажется. Ибо это доказано 180 миллионами марок лежавших в Шпандау. На протяжении 40 лет эта гора денег лежала неподвижно. Ни один пфенниг не был потрачен на товар. Такие исключения мы рассмотрим далее. А пока скажем, что открытие нового месторождения золота немедленно вызывает спрос на товары, причём, если это произойдёт в стране, где имеют хождение бумажные деньги, то печатный станок этой страны, печатающий деньги, немедленно включается, потому что каждый знает, что спрос, т. е. и цены, обязательно вырастут. Если каждому из нас дать право разрезать банкноту или вексель пополам, где каждая половинка будет наделена подобной покупательной силой, как если бы она НЕ была разрезана, то все цены бы мгновенно выросли ровно вдвое.
Но как нам рассуждать дальше; можем ли мы делать то же самое с предложение денег, что мы делали с предложением товаров, можем мы сказать: "Чтобы измерить количество денег надо измерить спрос на товары"? Другими словами, является ли предложение денег вот в таком-то объёме точным отображением имеющегося количества денег, где это количество совершенно независимо от желания обладателя денег? Или является ли предложение денег, по крайней мере частично, субъектом неизъяснимого каприза рынка, жадности спекулянтской? Или, если коротко, является ли предложение денег чем-то сугубо материальным, т. е. самими деньгами, или во всём этом заложено что-то другое ещё?