— Я знаю его.
— Он забрал их и отдал своим людям. El Lobo и его люди любят молоденьких девочек. — Он коснулся ножа на поясе, затем окинул Шарпа долгим оценивающим взглядом.
— Вы, стало быть, англичанин Aguja's.
Шарп кивнул.
— Ах, Тереза! — вздохнул испанец. — Мы разозлились, когда услышали, что она отдала себя англичанину, но теперь я вижу вас, капитан и я могу понять. Как она?
— Воюет с французами около Бадахоса, но она посылает мне свои поздравления. — Фактически Тереза не писала Шарпу неделями, но ее имя звучало паролем для всех партизан и было достаточно назвать его, чтобы устроить встречу с человеком, который был так жестоко разбит бригадиром Лупом. Луп контролировал эту часть испанской границы, и везде, куда бы Шарп ни шел, он слышал имя француза, произносимое с испугом и ненавистью. Любое зло ставили в вину Лупу: каждая смерть, каждый пожар, каждое наводнение, каждый больной ребенок, каждый разоренный улей, каждый мертворожденный теленок, каждый несвоевременный заморозок — все это было работой волка.
— Она будет гордиться вами, англичанин, — сказал El Castrador.
— Гордиться? — спросил Шарп. — Почему?
— Потому что El Lobo назначил цену за вашу голову, — сказал El Castrador. — Разве вы не знали?
— Я не знал.
— Сто долларов, — El Castrador говорил медленно, со вкусом, как если бы его самого соблазняла цена.
— Гроши, — сказал Шарп пренебрежительно. Двадцать пять фунтов могли бы стать маленьким богатством для большинства людей — приличная годовая плата среднего рабочего, но Шарп считал, что его жизнь стоит больше двадцати пяти фунтов. — Награда за голову Терезы составляет двести долларов, — сказал он обижено.
— Но мы, партизаны, убиваем больше французов, чем вы, англичане, — сказал El Castrador, — поэтому только справедливо, что мы стоим дороже.
Шарп тактично воздержался от выяснения, была ли объявлена какая-нибудь награда за косматую и вшивую голову самого El Castrador'а. Шарп подозревал, что этот человек потерял большую часть своего авторитета после поражения, но по крайней мере, думал Шарп, El Castrador жив, в то время как большинство его людей мертвы, убиты волком, изуродованы точно так же, как El Castrador уродовал своих пленников. Бывали времена, когда Шарп радовался, что он не воюет с партизанами.
El Castrador снова поднял бурдюк, вино ударило струей ему в рот, он глотал, рыгал, затем опять его смрадное дыхание обдало Шарпа.
— Итак, зачем вы хотели видеть меня, англичанин?
Шарп сказал ему. Сообщение заняло много времени — хотя El Castrador был жестоким человеком, он не был особенно умен, и Шарп должен был объяснить свои требования несколько раз, прежде чем могучий испанец его понял. В конце концов,