Я все ждала, что вот-вот начну задыхаться, но дышала по-прежнему легко и ровно. Я думала, мышцы скоро начнут гореть от усталости, однако по мере того, как я привыкала к бегу, сил только прибавлялось. Мои шаги становились длиннее, и я заметила, что Эдвард пытается не отставать. Когда он все-таки отстал, я ликующе рассмеялась. Мои босые ноги так редко касались земли, что я скорее летела, чем бежала.
– Белла, – спокойно, даже лениво позвал меня Эдвард. Больше я ничего не слышала; он остановился.
Может, устроить бунт?
Вздохнув, я развернулась и легко подбежала к Эдварду – он стоял метрах в ста от меня и улыбался. Я выжидающе на него посмотрела. Боже, какой красавец!
– Может, останемся в стране? – шутливо спросил Эдвард. – Или ты хочешь прогуляться до Канады?
– Останемся, – ответила я, думая не столько о вопросе, сколько о том, как завораживающе двигаются его губы. С моим новым зрением было трудно не отвлекаться на все новое. – На кого будем охотиться?
– На лосей. Я подумал, для начала стоит выбрать жертву попроще… – Он умолк, когда я прищурилась на последнем слове.
Однако спорить в мои планы не входило: меня мучила жажда. Как только я подумала о пересохшем горле, все остальное вообще потеряло значение. Во рту было сухо, как июньским днем в Долине Смерти.
– Где? – спросила я, нетерпеливо вглядываясь в чащу. Теперь, когда я обратила внимание на свою жажду, мысль о ней заразила все остальные, даже самые приятные: о беге, о губах Эдварда, об… изнуряющей жажде. Никуда от нее не деться!
– Стой спокойно, – сказал Эдвард, положив руки мне на плечи. От его прикосновения жажда мгновенно отступила на второй план.
– Теперь закрой глаза, – прошептал он. Когда я повиновалась, он погладил мои скулы. Дыхание участилось, и на мгновение я снова приготовилась краснеть – разумеется, я не покраснела.
– Слушай, – велел Эдвард. – Что ты слышишь?
«Все», – могла бы ответить я; его восхитительный голос, его дыхание, движение губ, шорох птичек, которые чистили перья на вершинах деревьев, их дробное сердцебиение, шепот кленовых листьев, едва слышные щелчки муравьев, ползущих длинной вереницей по коре ближайшего дерева. Однако я поняла, что Эдвард имеет в виду нечто особенное, и простерла слух дальше, за пределы того живого гула, что нас окружал. Где-то рядом было поле – ветер свистел иначе в открытой траве – и маленький ручей с каменистым дном. Оттуда шел плеск лакающих языков, громкое биение тяжелых сердец, качающих густую кровь…
Мое горло словно бы сжалось.
– У ручья, на северо-западе? – спросила я, не открывая глаз.