— Потому что мы тут живем, — как неразумному ребенку, пояснил Виталий Васильевич. — Мы эту землю заслужили. Нам ее государство за службу дало. Может, у кого-то и прикупите участочек. Но всех выселить не выйдет.
— Да неужто? — Издевка усилилась.
— Однозначно! — использовал Виталий Васильевич крылатое словцо своего любимого политика, который правду-матку всем в лицо режет.
— И как же вы нам помешаете? — откровенно развеселился пришелец.
— Да очень просто! Как помешали фашистам нашу землю отобрать! — В его голосе звучал вызов. Сейчас весь вид отставного полковника говорил о внутреннем превосходстве. Будто он вновь стал начальником штаба танкового полка.
— У нас, почитай, в каждом доме двустволка имеется! А то и чего получше! Во, гляди — наградной!
Комарницкий распахнул свой бушлат. За крепким армейским ремнем торчало средство от неожиданностей с изрядно потертым воронением.
— Смотрите, наган музейный! — засмеялся человек со шрамом. — Нет, правда, прелесть! Ну почему я не писатель?
— Шли бы вы обратно, на печку, дедушка, — снисходительно посоветовала женщина. — Вам уже о вечном пора думать…
Комарницкий с наслаждением вдохнул запах прелых листьев, сырой земли, отдыхающей после сбора урожая. Легкий ветерок с Дона вплетал в аромат родной природы тонкий оттенок речной свежести. Виталий Васильевич запахнулся, с ног до головы осмотрел незваных гостей. Нелепых в своей надменности, неуместных здесь, как их модельные туфли, вязнущие в немного раскисшей после дождя грунтовке. И добродушно усмехнулся:
— О вечном, говоришь? Так у нас здесь каждый второй — вечный, как памятник. Это вы так… временные прыщики.
Он развернулся и уверенно зашагал домой. К себе домой. По своей земле.
— Занятный старикашка, — покрутил головой человек с косым ртом. — Все-таки в глубинке есть любопытнейшие экземпляры!
— Зря веселишься, Максим, — одернула его женщина. — Если бы он начал стрелять из своего музейного нагана, нам было бы не до смеха!
Джипы развернулись, раздирая дерн на обочине мощными ребристыми шинами, и проплыли в обратном направлении мимо окон Комарницкого.
— Чего они тут ездят? — спросила Марья Ивановна, бросая на скворчащую растительным маслом сковородку белые пирожки с картошкой.
— Чего, чего… Это те и есть, которые хотят тут домищи в двадцать этажей поставить!
— Выходит, не брешут люди?
— Выходит, не брешут…
Старый полковник проводил черные джипы внимательным взглядом.
* * *
Несколько вечеров Лис вел себя не как оперативник криминальной милиции, а как какой-нибудь бухгалтер, научный работник или писатель. Дождавшись, когда Ребенок уснет, он садился за стол, включал серебристый ноутбук и не очень ловко набивал какой-то текст.