Парень не ответил, растерянно вертя головой по сторонам. Волосы у него цветом были точь-в-точь как сухой камыш, до которого оставалось несколько метров. Ветерок ласково ерошил их, словно успокаивающе поглаживал голову смертника.
– Не нашел свою штукенцию? – издевательски спросил Стингер.
– Нет. – Белобрысая голова с желобком на затылке печально качнулась из стороны в сторону.
Стингер чуточку повысил голос:
– Волына у тебя тут была заначена, верно? Замочить меня собирался, Петушок? Говори правду, не бойся, хуже не будет. Хуже смерти все равно ничего не бывает.
– Собирался, – буркнул парень.
Все это время он стоял к Стингеру спиной, явно готовясь получить пулю на каждом вздохе. То ли плечи старался поднять повыше, то ли голову пытался втянуть – со стороны не разобрать. Да Стингера не шибко и волновали эти мелочи.
– Уважаю. – Его голос прозвучал совершенно искренне.
– На твое уважение мне это…
– Насрать? – воскликнул Стингер таким тоном, словно обрадовался своей догадке. – А на смерть, Петушок? Как ты к курносой относишься?
– Девушку эту… Эльку… отпусти все же, ладно? – попросил парень, не пожелав продолжать разговор на слишком трудную для него тему. – Я ведь тебя на правильное место привел, не соврал. Отпустишь ее?
Он вдруг обернулся, и Стингер изумился тому, какой удивительной синевы глаза уставились на него. Почему-то ему трудно было смотреть в эти глаза. Он и не захотел. Может быть, впервые в жизни ему пришлось первым отвести свой взгляд в сторону. Когда он заговорил, голос его звучал глухо.
– Сперва чемоданчик, – напомнил Стингер. – Веди.
Он двинулся за парнем, видя перед собой теперь только его беззащитный затылок. Услышав подозрительный шум за спиной, попытался резко обернуться, но тут как назло гладкие подошвы заскользили по жухлой траве, и все усилия Стингера ушли на то, чтобы сохранить равновесие. В тот момент, когда он застыл в позе лыжника, намеревающегося совершить крутой разворот на спуске, поясницу его пронзила такая ошеломляющая боль, что Стингер закричал, нерасчетливо израсходовав при этом весь запас кислорода в легких.
Снова вздохнуть ему уже никогда не довелось. Уронив пистолет, он слепо пошарил позади себя руками, пытаясь обнаружить источник боли, но пальцы ощутили лишь пустоту, а потом Стингер упал лицом вниз, поражаясь тому, какой отчетливой и резкой стала вдруг каждая былинка.
Окружающий мир стремительно сузился до размеров бурого стебелька с прилепившейся к нему сухой букашкой. Потом исчезла даже эта последняя соломинка, за которую меркнущее сознание убитого готово было цепляться целую вечность, лишь бы не сталкиваться с тем всепоглощающим мраком, который стоял за видимостью света. Потом…