Внимательно глядя на нее, пузан неспешно выцедил полный стакан водки, после чего его глаза стали совершенно поросячьими, бессмысленными. Призывно телепая колбаской, словно подманивая собачонку, он ждал.
Анжела посмотрела на Эльку, и мольба вперемешку с отчаянием сквозила в ее взгляде.
– Брезгуешь? – Пузан произнес эту фразу с таким же перекошенным рылом, каким оно сделалось, когда он вливал в себя водку. – Ломаешься, сучка городская? Но я тебя эту колбасу сожрать заставлю! Научу деревню уважать! На! На! На!..
Он уже держал Анжелу за волосы и тыкал огрызок в ее сжатые губы, размазывая жир по всему лицу. Ошеломленная жертва не сопротивлялась, только повизгивала негодующе, и это возбуждало пузана сильнее, чем ее нагота.
Можно было вызвать по телефону отряд быстрого реагирования, состоящий из неразговорчивых парней с бойцовскими задатками, которые умели и любили превращать раздухарившихся клиентов в вежливых паинек. Да, можно было. Даже нужно. Но Элька вдруг потеряла способность рассуждать рационально. Здравый смысл утонул в темной ярости, захлестнувшей ее всю без остатка.
Первое, что попалось ей на глаза, когда она отвела взгляд от жалкого, перепачканного лица подруги, это нож, которым пузан кромсал колбасу. Прозрачная рукоятка с вплавленными розочками сама собой оказалась в Элькином кулаке, а узкое острое лезвие мягко вонзилось в жирный бок владельца, спружинив на подвернувшемся ребре. Только слой сала и удалось проткнуть с непривычки, даже крови выступило всего несколько тягучих капель.
– Ты что? – опешил пузан. – Меня? Ножом? Ах, ты…
Лоснящаяся от колбасного жира лапища протянулась вперед и сграбастала Эльку сразу за обе скулы. Ее щеки и губы некрасиво собрались воедино. Представив себя со стороны, беспомощную, жалкую, униженную, она вскрикнула от негодования и, теряя полотенце вместе с последними остатками самообладания, пырнула обидчика вторично, вскользь задев кожу на его проворно втянувшемся брюхе.
Лапища никуда не делась, только усилила хватку. Ей на помощь поспешила вторая, с обидной легкостью обезоружившая Эльку.
– Ну, тварь, – прозвучал многообещающий голос над самым ее ухом. – Сейчас ты у меня попляшешь! Сейчас я тебе задницу на свастику порву и… Ай!
Причину прозвучавшего возгласа Элька поняла не сразу, но когда липкая ладонь исчезла, открывая доступ воздуху и освобождая кругозор, она увидела прямо перед собой озадаченную харю противника, совершенно мокрую от стекающей с головы воды. Струи постепенно меняли цвет – от прозрачного до розового, потом вдруг окрасились в ярко-алое. «Кровь, – догадалась Элька. – Но откуда? Я же целилась ему в живот!»