– Не думаю, что муж одобрит место, которое вы избрали для беседы, – сказала Даша, постаравшись придать голосу ледяную интонацию.
– Он сам направил меня сюда, – успокоил ее Черныш.
– В ванную комнату? Когда я купаюсь?
– Вот именно, Дашенька! Вот именно! Наконец-то вы поняли! – фразу завершил короткий смешок.
Даша вызывающе вздернула нос.
– Дело такое срочное, что нельзя подождать, пока я оденусь?
– Нет. – Черныш медленно покачал головой. – Просто теперь для Александра Викторовича не имеет значения, одеты вы или раздеты.
Несмотря на горячую воду, омывающую Дашу до самого подбородка, она похолодела.
– Он… он велел вам выпроводить меня из дома?
Черныш опять тихо засмеялся и повторил отрицательное движение головой:
– Напротив. Он решил, что вы остаетесь. Навсегда здесь остаетесь, Дашенька.
– Как кавказская пленница? Домашний арест, я вас правильно понимаю?
Черныш демонстративно взглянул на циферблат своих часов, обеспокоенно причмокнул и деловито произнес:
– Заболтались мы с вами, а время между тем идет. Пора приступать к делу.
– Ваше дело «Тойоту» искать, – буркнула Даша.
– Уже нашли, – отмахнулся Черныш, как будто речь шла о совершеннейшем пустяке. – Но остались еще кое-какие вопросы. К вам лично.
Даше ужасно хотелось курить, но высунуться из воды, чтобы достать пачку сигарет и зажигалку, было выше ее сил. И без того пена на поверхности воды начала постепенно оседать, что делало ее положение все более двусмысленным и даже унизительным. Хотелось поскорее закончить неприятный разговор и отправиться зондировать настроение мужа. Не нравилось Даше необычное поведение начальника охраны. А его странные недомолвки нравились еще меньше.
– Что вам от меня нужно? – раздраженно спросила она. – Выкладывайте и уходите. Вода остывает.
– Этот ваш случайный знакомый… Герой вашего дорожного романа… – Черныш даже не старался скрыть издевку, зазвучавшую в его голосе. – Требуется словесное описание этого счастливчика, чтобы не вышло ошибки. Итак? Я вас очень внимательно слушаю.
Прежде чем ответить, Даша попыталась из-под воды взбить поредевшее облако пены, но добилась лишь того, что на белой поверхности образовалась прозрачная промоина, да как раз там, где это было неуместнее всего. Пришлось немедленно вскинуть плотно сжатые колени, а руки скрестить на груди. Неотрывный взгляд собеседника мешал Даше сосредоточиться, а ей и без того было непросто припомнить внешность брюнета из «Тойоты». Все, что засело в памяти, так это его безумный стеклянный взгляд и кривая ухмылка. Ну, помнилось еще кое-что, однако эта немаловажная деталь никак не могла относиться к понятию «словесный портрет». Чувствуя, как щеки наливаются жаром, Даша нерешительно заговорила: