Еще не мужчины и не женщины, а дети, от мала до велика, канючат у родителей материальные блага, истерически хохочут на своих конопляных посиделках, врут, слушают громкую музыку, танцуют до седьмого пота, до дыр в подошвах кроссовок, опять врут, рисуют друг другу на плечах фальшивые татуировки, по-кроличьи случаются или по-обезьяньи онанируют, но все же чаще всего врут, врут, врут!
Старики… Петр плохо представлял себе, чем занимаются старики, однако и у них, даже тех, кому вовремя не выплатили пенсию, положение было не такое критическое, как у него самого, заживо гниющего в холодной яме с картошкой.
Но главное, все эти люди, от самых беззубых до самых зубастых, постоянно что-нибудь жуют, кусают, перетирают деснами, мусолят, хлебают, втягивают в себя, всасывают и наконец глотают, наполняя желудки кто чем горазд.
Прокисшее молоко и йогурты, вчерашний борщ и блины с пылу с жару, картошку жареную, картошку вареную, печеную, толченую, но никак не сырую, не вялую и не дочерна сгнившую, как та, которая чавкала под ногами Петра.
Уж он бы не стал привередничать, дай ему волю набить желудок! Уплетал бы за обе щеки все, что перед ним поставили бы. Пельмени, сдобренные маслицем, отбивные, посыпанные лучком, суп с фрикадельками, плов и спагетти, кашу и яичницу – все умял бы Петр за милую душу, даже сколько угодно селедки в уксусе, лишь бы дали ему побольше хлеба, мягкого, горячего, пахучего!
Его челюсти машинально совершили несколько жевательных движений, после чего рот наполнился таким количеством голодной слюны, что, сглотнув ее, Петр слегка утолил все усиливающуюся жажду.
Закуски и салаты, блюда первые, вторые и третьи по-прежнему хаотично возникали перед его мысленным взором, и, чтобы избавиться от этого сводящего с ума наваждения, он попытался представить себе, чем еще может занять себя насытившееся человечество, когда со стола убрано, крошки сметены в мусорное ведро, а посуда сполоснута горячей водой.
Ничего другого, кроме аляповато-цветистого телеэкрана, Петр вообразить так и не смог. Но разве этого мало, чтобы дождаться того благословенного момента, когда глаза начнут сонно слипаться!
Телевизионные программы, они поразнообразнее любых наркотических галлюцинаций. Там одних сериалов столько, что если все смотреть, то собственную биографию вместе с фамилией напрочь позабудешь. Там с утра до вечера боевики и комедии, а с вечера до утра ужасы и эротика. И европейский футбол, и мясистые титаны рестлинга, и экстремальные ситуации, и всяческие ток-шоу, на которых обалделые участники вдруг становятся откровеннее, чем на исповедях (в напитки им подсыпают какую-нибудь гадость, что ли?). Там всем кому ни попадя выпадают сплошные счастливые случаи, а призов из студий люди уносят столько, что теряют по пути пачки денег и коробки с бытовой техникой.