– Мы подготовили документы для эмигации, – тихо, очень тихо сказала Тамара. – Но каким будет решение чиновников, зависит от Черного Полковника, и только от него. Наверное, он предложит стать его любовницей. Я откажусь. Вот и вся эмиграция, Женя. – Спохватившись, Тамара приняла привычную горделивую позу, однако через несколько секунд ее плечи снова поникли. – Я в безвыходном положении. Оно усугубляется тем, что я состою в оппозиционной партии, за которой ведется постоянная слежка. Короче говоря, и я, и мой отец – мы оба на крючке у Тутахашвили, и нам не сорваться.
Она подняла взгляд, ища сочувствия, и Бондарь постарался, насколько это возможно, смягчить выражение своих глаз.
– Разберемся, – пообещал он.
– Пустое. – Тамара отмахнулась и уставилась в непроницаемый мрак за окном. – Лучше расскажи мне, что натворил Гванидзе, которого не оставляют в покое даже в могиле.
Поступок Бондаря был импульсивным, но, как ему хотелось верить, единственно верным. Запустив руку в карман, он достал оттуда конверт и протянул его Тамаре со словами:
– Ознакомься, и ты поймешь, почему мне не хочется верить, что этот ублюдок отделался легкой смертью.
– Интересно, – оживилась Тамара, включая компьютер. – Тогда, чтобы ты не скучал, прочитай выдержки из досье, которое я тайком составляю на Тутахашвили и его ведомство. Сдается мне, они неспроста затеяли похороны Гванидзе.
– Или их имитацию, – сказал Бондарь, разворачиваясь к монитору.
– Вот…
Найдя среди электронных папок нужную, Тамара отстучала на клавиатуре код и открыла документ, озаглавленный «Jand».
– Жандармерия? – догадался Бондарь.
– Да, они не стесняются называть себя жандармами.
– Я закурю?
– Дыми уж, – пробормотала Тамара, роясь в содержимом конверта.
Бондарь так и поступил. Вскоре его глаза превратились в две непроницаемые смотровые щели, и это было вызвано не только едким дымом «Монте-Карло».
28
Наверное, писательская дочь Тамара Галишвили не обладала выдающимся литературным даром. Язык ее был сух и маловыразителен, предложения она строила без претензий на оригинальность, применяемые ею эпитеты не блистали разнообразием. Но чтение Тамариных заметок увлекло Бондаря настолько, что он выпал из времени, поглощая строчку за строчкой, абзац за абзацем.
Вчера мы засыпали с улыбками людей, надеющихся на лучшее, сегодня продираем глаза с изумлением обманутых, завтра обнаружим, что находимся совсем не в той стране, где вместе совершали революцию роз. Цветы втоптаны в грязь, шипы пошли на изготовление колючей проволоки, за которой оказалось шестимиллионное население Грузии. Братья и сестры, как вам дышится в концентрационном лагере площадью 70 000 квадратных километров?