Она смутилась:
– Ну, если хочешь, пошли ко мне. Отец привык к ночным гостям.
– Понятное дело, – усмехнулся Бондарь.
– Ничего тебе не понятно! – вспыхнула Тамара. – Мы подпольщики, а подполье без конспирации невозможно!
В этом Бондарь не сомневался. Как и в том, что все местные молодогвардейцы мужского пола поголовно влюблены в журналистку Галишвили.
– Раз мы заговорили о конспирации, – сказал он, возвышаясь над задравшей голову Тамарой, – то существует проверенный способ сбить с толку любых шпиков.
– Что за способ?
– Вместо того чтобы прятаться по норам, можно обсуждать дела в каком-нибудь людном месте, где подслушать разговор невозможно. Давай поужинаем вместе. Я угощаю.
– Глупая затея! – решительно произнесла Тамара. – По-моему, нам не стоит появляться на людях вместе.
– Ошибаешься, – заверил ее Бондарь. – Мужчина пригласил понравившуюся ему женщину в ресторан. Что может быть естественнее?
– Что может быть пошлее!
– Значит, отказываешься?
– Конечно, – подтвердила Тамара, принимая непреклонную позу. – Даже не уговаривай. Бесполезно.
Это прозвучало слишком твердо, чтобы быть правдой. Не прошло и пятнадцати минут, как Бондарь усаживал Тамару за стол уютного ресторанчика, находившегося неподалеку от редакции.
Начиная за здравие, заканчивая за упокой
30
Пахло жарящимся на углях мясом, маринованным луком и пряностями. Глотая набегающую слюну, Бондарь осматривал зал, дальние стены которого тонули в полумраке. Сложенные из декоративного камня, они создавали атмосферу патриархального уюта. Полыхающий в очаге огонь гонял по ним оранжевые отблески. Грубый деревянный стол, за которым расположились Бондарь и Тамара, был пуст, если не считать одинокой солонки и пепельницы, принесенной после неоднократных напоминаний. Меню в заведении не было, но Бондарь и не рвался делать заказ, положившись на вкус спутницы. Пока на кухне готовились блюда, она вкратце ознакомила его с особенностями грузинской кухни, а он рассеянно слушал, обдумывая предстоящую операцию. И все же кое-что откладывалось в его сознании, поскольку разыгравшийся аппетит не позволял сосредоточиться на одних только делах. Оказывается, Грузия делилась на две части. Границей служил Сурамский перевал, по обе стороны от которого преобладали разные культурные традиции. На кухню запада оказали влияние турки, тогда как на востоке во многом ориентировались на Иран.
Если в Западной Грузии к столу подавали кукурузные лепешки мчади, в Восточной Грузии предпочитали есть обычный пшеничный хлеб. Что же касается мяса, то на востоке готовили из говядины и баранины, тогда как по другую сторону перевала употребляли в пищу кур и индеек. Гусей и уток, как узнал Бондарь, грузины за птицу вообще не считали, а к свиньям относились примерно как к бродячим собакам, предоставляя им самостоятельно добывать корм вблизи от селений.