А профессор Гаек выпустил в Праге брошюру «Катынские доказательства» в 1945 году, в то время как коммунисты пришли к власти в Чехословакии после попытки буржуазного переворота в многопартийном правительстве в 1948 году. Ну да ладно, так как мы договорились, что будем верить только фактам комиссии Геббельса, то не будем брать во внимание мнение этих двух членов международной комиссии. Но ведь этих членов было 12! Где остальные? Они почему молчат? Почему молчали эксперты из фашистской Испании или нейтральной Швейцарии во время Нюрнбергского процесса? Почему бригада Геббельса, в лице защитников главных военных преступников, не привлекла их к процессу в противовес доктору Маркову? Они ведь не были в заключении у «народной власти»! И, кстати, а почему сейчас бригада Геббельса не опирается на их показания?
Поскольку по логике бригады Геббельса главной уликой является отсутствие улик, то факт, что ни один из десяти оставшихся экспертов международной комиссии не выступил в защиту своей подписи под протоколом, нам надо считать Доказательством № 9 версии Сталина.
34. Но у подручных Геббельса в запасе есть ещё одна комиссия — Техническая комиссия Польского Красного Креста (ПКК) из Варшавы, работавшая в Катыни вместе с немцами. Сложно сказать, сколько в ней было человек, только в книге Мадайчика упоминается девять фамилий. Но, видимо, у немцев и здесь были трудности с поиском людей «с антибольшевистскими либо антисемитскими убеждениями». Поэтому бригада Геббельса слово даёт только двоим: доктору М. Водзиньскому, ассистенту университетского Института судебной медицины в Кракове и К. Скаржиньскому. Кроме этого, дали высказаться и одному работнику собственно ПКК — Яворовскому.
Итак, что же немецкие ловкие офицеры разрешили делать польским светилам судмедэкспертизы? В своём, непонятно как сохранившемся отчёте 1943 года Скаржиньский по этому поводу рассказывает следующее.
Советские военнопленные, которых Скаржиньский называет «большевистскими», раскапывали могилы. Крестьяне, согнанные с окрестных деревень, извлекали трупы, складывали в ряды и обыскивали, извлекая все документы. Поляк стоял рядом, а за всеми наблюдал немецкий «ловкий офицер». «Работа в Катыни проходила под постоянным контролем германских властей, которые установили пост при каждой группе работающих членов комисии», — докладывает Скаржиньский. Ну, это понятно, а что же делали польские специалисты? Скаржиньский этого не скрывает: «Рабочие разрезали все карманы, извлекая содержимое, вручая все найденные документы члену ПКК. Как документы, так и найденные предметы, вкладывались в конверты, носящие очередной номер, причём тот же номер, выбитый на металлической пластинке, прикреплялся к трупу… Члены комиссии, занятые поиском документов, не имели права их просмотра и сортировки. Они обязаны были только упаковывать…»