Донской и Грозный втащили в зал мелкого человечка в странных стеклышках на носу. Грозный, воровато оглядываясь, время от времени тыкал человечка острым концом посоха, а Донской зажимал ему рот.
Герои и правители подошли к связанному.
– И это из-за него у меня голова все время болит? – Александр Невский ткнул человечка сапогом.
– Собственно не столько из-за него, сколько из-за того, что он пишет, – поправил Калита.
– И что он такого пишет?
– Саша, только ты это, меч отдай сперва?
– Зачем это? – подозрительно прищурился Невский.
– Ну что, ты, блин, как не родной, потомку не веришь? Ну дай сюда.
Александр пожал плечами и отстегнул от пояса огромный немецкий полуторный меч.
– На, только не урони.
Калита принял меч, глубоко вдохнул…
– А пишет он, Саша, что ты – это не ты, а хан Берке!
Невский сел на пол, глупо улыбаясь.
– Ваня, ты что несообразное говоришь! Ты на меня посмотри, ну какой я Берке? Берке Джучиевич – он же вон стоит. Толстый такой. А я худой. И вообще, он монгол, а я русский, он хан, а я князь. Я ему, если хочешь знать, дань платил! И в Орду к нему ездил!
Толстый хан согласно закивал:
– Якши, ездил! Кумыс пил, поминки хорошие привозил! Хороший коназ!
– Ага, хороший! А зачем вы меня отравили?
– Так это, политика, – вздохнул хан.
– Вот видишь, Ваня, я и хан Берке – мы совсем разные. А ты крамолы наводишь!
– Это не я навожу, – хмуро ответил Калита. – Это он, паскуда, наводит. Да и Берке, оказывается, вовсе и не Берке, а Людовик Баварский!
Людовик, мирно наливавший пива в кубок хану вздрогнул и уронил бочонок.
– Это как это, Людовик? Он же, извините, мунгал, а я немец! – он потряс бочонком.
– Что ты у меня-то спрашиваешь? Ты у него спрашивай!
Государственные деятели окружили человечка. Тот затравленно озирался, яростно поблескивая очками.
– Ишь-ты, сте-е-еклышки нацепил. – Грозный стянул с носа человечка очки и медленно раздавил их в кулаке. – А про меня, царя Грозного, ты, пес смердящий, что написал?
– А тебя вообще не было! – заверещал мужичонка. – Ты и не царь никакой, а Симеон Бекбулатович, он же – Василий Блаженный! А еще ты – царевич Димитрий!
– Мал клоп, да вонюч, – подивился государь. – Это что же получается, я сам-друг с Симеонкой от юродивого Димитрия прижил да сам же им и оказался?
– Ваня, ты помедленнее, я что-то ничего не понимаю. – Донской составлял пальцы так и сяк, пытаясь представить себе генеалогическое древо потомка.
– А нечего тут понимать, – мрачно насупился Грозный, взвешивая на руке посох. – А ну-ка, братья-государи, расступитесь, тут замах надобен.
– Э-э-э, нет, дитятко, погоди! – Невский присел на корточки перед связанным. – Это уже интересно. Дай-ка мы его еще спытаем. Ну, что еще скажешь, лядащий? Вот про него, скажем, вишь генуэзца? – Невский ткнул рукой в сторону худого дядьки в итальянском костюме.