– Ублюдки, – убежденно сказал парень. По нехорошему блеску в его глазах было заметно, что имеется в виду не столько самодержец всея Руси со всею его продажною свитою, сколько персонажи совсем другой истории, современной.
– Конечно, ублюдки, – согласился с ним собеседник. – А только к власти порядочные люди не приходят, нечего им там делать, порядочным. Желаешь к кормушке – сначала в грязи по уши вываляйся, чтобы тебя за своего приняли. Нету хуже свинства, чем большая политика, парень.
– Оно-то так, а нам теперь – помирай?
– Не обязательно. Никто тебе на новом месте прохождения службы уцелеть не запрещает. Живи себе. Если получится.
– Вот именно, если получится. Несправедливо, ексель-моксель. Мы ж как те пешки для всех этих стратегов с тактиками. Как хотят, так и вертят нами, хрен им в дышло.
– Ты хоть знаешь, что такое дышло? – полюбопытствовал старший товарищ.
– Ну, хлебало разинутое. В смысле, рот.
– А по-моему, это что-то вроде оглобли.
– Еще даже лучше. Тогда хрен им в зубы да оглоблю в зад, народным избранникам. Чтобы хоть раз их, сволочей, пробрало…
Парень заматерился, сначала с остервенением, затем перейдя на маловразумительный бубнеж, постепенно иссякший за недостатком подходящих выражений.
Только колеса еще долго частили: «Тох-тибидох… Трах-тарарах»…
Оттого, что умолкли двое путешественников на боковых местах, тише в вагоне не стало. Молчать в дороге скучно, вот и не молчали – общались, кто как умел. Говорили по-русски и по-чеченски, говорили еще на нескольких кавказских наречиях, проклинали болячки и реформы, поминали всуе сразу несколько имен божьих, судили, рядили, обсуждали минувшие похороны заодно с грядущими свадьбами, хвастались, врали, изливали душу, травили анекдоты.
И вдруг: а-а-ах!..
Пропахшая чесноком и потом пассажирская масса разом вскрикнула, когда состав, немилосердно скрипя своими металлическими сочленениями, резко затормозил, хотя ни слева, ни справа не наблюдалось ничего напоминающего полустанок, даже самый захудалый.
Брившегося в тамбуре офицерика так приложило лицом к зеркалу, в которое он гляделся, что от его недавней молодцеватости даже воспоминаний не осталось.
– Приехали, – заключил офицерик, осторожно притрагиваясь к расквашенному носу. – Приплыли, значит… Ух ты!
Последовавшая серия судорожных толчков заставила его прикусить язык. Отовсюду неслись растерянные или откровенно испуганные возгласы людей, падающих с полок, кувыркающихся с унитазов, барахтающихся на полу, сталкивающихся лбами в проходах.
– Да что же это такое, господи!
– Они там охренели вконец, что ли?