– Твой Джерри – просто большой кусок дерьма. Теперь при команде «фас» он будет удирать сломя голову, вместо того чтобы кидаться на людей. Поучить хорошим манерам и тебя заодно?
– Попробуй. – Она оскалилась в торжествующей гримасе. – Если успеешь. Входную дверь я оставила открытой.
– Ну и что? – опешил я.
– А то. Узнаешь, когда возьмут тебя за одно место. – Верка блудливо стрельнула глазами вниз и снова уставилась на меня с гаденькой усмешкой на губах.
– Что ты мелешь?
– Сегодня вечером я передачку одну смотрела по телеку, – похвасталась юная стерва. – А в перерыве твою фотку показали и объявили, что ты в республиканском розыске. Телефоны дали, чтобы звонить, если что. Один номерок я запомнила.
Я вспомнил, как Верка заинтересованно зыркнула на меня при появлении, как потом негромко разговаривала по телефону, и от внезапной догадки у меня похолодело в груди.
– Значит, ты?..
– Вот именно. Слышишь? Они уже здесь!
Единственное, что я успел сделать, прежде чем в спальню ворвались сопящие мужчины, это красноречиво посмотреть на стукачку. И, если бы взгляд мог убивать, то, ей-богу, она недолго протянула бы после этого.
А потом я неподвижно лежал лицом вниз и пытался определить, что сильнее у меня болит: левая скула, по которой съездили кулаком, или ребра, испытавшие на себе удары обутых ног. На мне не было ничего, кроме наручников, впившихся в запястья.
Группа захвата возбужденно переговаривалась надо мной, хвалясь успехами: один вспоминал, как ловко он меня сшиб с ног, другой по-детски радовался найденному пистолету, третий вслух считал конфискованные доллары. Подавленный и растерянный, я воспринимал громкие голоса вполслуха, пока к ним не подключился еще один, памятный мне с детства.
К незнакомым молодым людям в штатском присоединился невесть откуда взявшийся Паша Воропайло, и он, судя по начальственным интонациям, являлся главнокомандующим маленького отряда.
Прижавшись к ковру щекой, я скосил глаза и действительно увидел бывшего друга, нынешнего властителя моей незавидной судьбы. Воропайло как раз выносил устную благодарность малолетней стерве за проявленные ею бдительность, сообразительность и гражданскую сознательность. Одновременно он легонько подталкивал Верку к выходу из спальни. Слезливо голосящую Марину выпроводили раньше. Посторонние могли помешать откровенному милицейскому разговору по душам. Чтобы упредить молодых людей в тяжеленных ботинках, я поднял голову и повернул к Паше свое лицо. На радостные лобызания рассчитывать, конечно, не приходилось. Но я надеялся, что друг детства не позволит подчиненным очень уж усердствовать в ходе допроса, после чего недолго и потенции лишиться. Хотя, как я догадывался, в местах не столь отдаленных, светивших мне в самом ближайшем будущем, она не так уж нужна, гораздо спокойнее жить без неосуществимых фантазий.