Рывки пытавшегося высвободиться мертвеца становились всё судорожней, и я почувствовал, как начинают крошиться зажатые моими ладонями пальцы. Поднял взгляд и закусил губу – от белоснежной кожи пытавшегося завладеть моей душой выродка не осталось и следа. Сгнившая плоть туго обтягивала череп, в пустых провалах глаз давно потухло сияние завораживающих своей силой глаз. Разинув в беззвучном крике полный обломков сгнивших зубов рот, мертвяк с тихим хрустом бухнулся на колени и бесформенной кучей грязного тряпья завалился на снег.
Тут только я почувствовал, что зажатая у меня в пальцах рукоять ножа больше не разит промораживающим до самых костей холодом, а наоборот – серо-зелёный камень кажется слегка тёплым. Что ж, оно и неудивительно, учитывая, как лихо проклятый клинок высосал силу из своего бывшего владельца. Силу, воспоминания, то, что при желании можно было назвать душой...
И так жадно нож вбирал в себя чужую энергию, что и на мою долю кое-какие крохи перепали. Придётся теперь как-то с этим жить. Ничего, немного здоровья никогда не помешает, а воспоминания... Как поступать с нежелательными воспоминаниями, мне прекрасно известно. Много чего неприглядного в памяти за закрытыми дверями никак истлеть не может.
– Лёд? – Только тут я заметил, что с ледяными ходоками уже успели разделаться и настороженно посматривавший на дверной проём Рустам с автоматом наизготовку спустился в фойе. – Удачно?
– Более чем. – Я уселся прямо на пол и принялся рассматривать такой знакомый узор клинка. От зелёных линий и завитков по коже пробежали мурашки, но мне удалось сдержаться и не отшвырнуть нож. Связь, говорите, у нас с ним сохранилась? А по мне, так он просто тепло любит. Ну а какое тепло в мертвяке? Со мной-то известно дело – не замёрзнешь. И сам теперь морозоустойчивый, и зарезать всегда кого найдётся...
– Можно к тебе? – Зубастый остановился у пентаграммы, вдоль линий которой тянулись полосы подтаявшего снега. Напалм и Второй тоже спустились по лестнице со второго этажа; Вера, Николай и бойцы «Красного декабря» пока решили не рисковать.
– Заходи, гостем будешь.
Я попробовал подняться на ноги и едва не свалился обратно. Эк меня колбасит. Не иначе, нож в организме свои порядки устанавливает. То-то смотрю, давным-давно сломанные рёбра опять заломило, и предплечье правое огнём горит. Ничего, мы уж как-нибудь со старым знакомцем поладим. Тем более и от него польза имеется – порезанное запястье моментально поджило, голова больше не напоминала утыканный иголками колобок, и что самое важное – начало медленно вымерзать наложенное на меня Зубастым и Вацлавом заклятие.