— Шатер Гундольфа, как я погляжу. Он там?
Конан говорил достаточно громко, чтобы его слышали внутри шатра. Последовало долгое молчание. Потом самый здоровенный, из троих стражей, квадратный, кряжистый, с толстым брюхом, вышел вперед и ответил:
— Нет. Его там нет. Я Стенгар. Я за него, пока он в отъезде. — Он бросил свирепый взглад на своих товарищей и снова уставился на Конана. — А ты… Кто таков? С севера небось? — Он смерил Конана взглядом — с головы до ног. — Гипербореец, как я погляжу.
— Киммериец, — поправил Конан недовольно.
— Ах, горный варвар! Ну и какого черта тебе надо от нашего капитана? Отвечай!
— Слышал, что Гундольфу нужны люди.
— Может быть. — Стенгар нахмурил лоб. Он явно о чем-то думал. — Ну и что с того?
Конан опасно сузил глаза:
— Ты, я гляжу, на неприятности нарываешься.
Стенгар снова поглядел на своих приятелей, затем опять на Конана:
— Ты небось решил, что подойдешь Гундольфу?
Конан оценивающе осмотрел всех троих:
— Я думал, что Гундольф отребья не берет. — Он пожал плечами. — Должно быть, а ошибался.
Пока Стенгар обдумывал последнее замечание, он стал еще мрачнее. Он выпятил свое брюхо и повысил голос. В нем теперь нескрываемо звучала злоба.
— Скажи-ка мне, чужак, почему ты выбрал именно этот отряд? Прямиком сюда? Зачем ты потащился именно сюда, вместо того чтобы присоединиться к тому сброду, что квартирует внизу?
Конан настороженно смотрел на него. Он решил говорить как можно меньше.
— Об отряда Гундольфа идет добрая слава.
Стенгар насмешливо улыбнулся:
— Правильно, чужак, это ты в точку. Чертовски добрая слава! Или, говоря иначе: мы — лучшие из людей Гундольфа! — Он мотнул головой в сторону своих приятелей. — Ну так что, чужак, можешь ты мне сказать — с твоим-то опытом, с твоим-то знанием самых грязных и необжитых дыр в этом мире, — почему оно так, а?
Эта перепалка привлекла внимание других наемников, которые повылезали из находившихся поблизости палаток и теперь с интересом наблюдали за сценой.
— Вот ты мне это и объясни! — Конан не двигался с места.
— Хорошо, чужак. Я скажу тебе. Мы лучшие. Столько таких, как ты, неотесанных деревенщин стремится попасть в отряд Гундольфа, что нам приходится половине из желающих отказывать. — Толстяк скрестил руки на груди и самодовольно поглядел на окружающих, как будто только что растолковал всем и каждому, как устроено мироздание.
Конан помедлил, подозревая ловушку. Он поправил пояс, так, чтобы рукоять меча была прямо под рукой.
— Неужто половине?
— Точно, северянин. Половине — из тех, кто выживет! — Стенгар театральным жестом выбросил вперед руку, как будто подавая знак кому-то, кто находился далеко, и кого зрители не могли видеть. — Выходи, Лалло! Пора и поразмяться!